NICO-CHAN

Глава 10. "Вместе" и "в мести"

 

 

Габриэль сидел на кухне, не включая свет. Вот уже двадцать минут он размешавал в почти остывшем чае несуществующий сахар, но не замечал этого. Том к чаю не вышел. Он вообще не покидал свою комнату с тех пор, как они вернулись. На улице давно стемнело - дело близилось к полуночи. Габриэль пропустил обед и ужин, но аппетита все равно не было. Если бы не Том, он не попытался бы и позавтракать.

Без Тома было… пусто.

Обычно Габриэлю было нетрудно проводить время в одиночестве. Он всегда мог найти себе занятие, но сегодня в этом чувствовалось что-то неестественное, чуждое – Габриэль и сам не знал почему. Он заказал книги по медицине и химии. В основном электронные, чтобы можно было брать с собой куда угодно или читать с телефона, но несколько классических пособий выбрал в печатном виде, чтобы появился повод сходить в город и вместе с книгами забрать трость для Тома. После утренней прогулки Габриэль решил, что дальше тянуть не стоит, хотя без ведома Тома это было рискованно. Он попробовал почитать новости – ничего стоящего внимания, посмотрел прогнозы погоды: в Гамбурге - чтобы быть в курсе, а в Генуе - чтобы знать, о чем врать маме, изучил колледжи в городе и пригороде - пусть общение вновь со сверстниками не прельщало, ему следовало что-то решить с учебой. Но и здесь его не ждало ничего радостного. О том, чтобы покинуть Тома и переселиться в общежитие не могло идти речи: даже если Том мог бы обходиться без него, сам он не вынес бы посторонних людей в своем личном пространстве. Оставался перевод в колледж поближе или дистанционное обучение. Колледжей с его специализацией в Гамбурге оказалось всего три, но два из них были более чем в двух часах езды от их дома. Третий был не слишком популярным и куда менее престижным, чем его нынешний колледж, после которого он мог поступать в Высшую Нормальную Школу в Пизе или Париже. Конечно, дистанционное обучение не может идти в сравнение с очным, но если он приложит достаточно усилий... Это стоило бы обсудить с Томом…

Если бы он был рядом.

Обычно для Габриэля одиночество не было проблемой, но вот сейчас, не отказался бы разделить его хотя бы ненадолго. Габриэль чувствовал, что устал, но это была не приятная усталость, какая была когда они только вернулись из торгового центра, а опустошенность, которую чувствует человек весь день прождавший чего-то напрасно.

Глотнув остывшего чаю, он поморщился, отправил чашку в мойку и вышел из кухни. В коридоре было тихо. Дверь в комнату Тома была приоткрыта, но оттуда не доносилось ни звука. Возможно, Том давно спал. Габриэль замер ненадолго у порога, но войти не решился и пошел дальше.

Дом был чересчур тих. Ни шорохов, ни скрипов, ни завывания ветра в рамах. Габриэль знал, что в гостиной тикают ходики, но сейчас этот звук, казалось, сделал бы тишину еще оглушительней, ему не хотелось его слышать. Он остановился в ванной, чтобы почистить зубы перед сном. Он уже давно превратил это во что-то вроде ритуала, убеждая себя, что сразу после этого действа у него должны начать слипаться глаза. Здесь тоже было оглушительно тихо, даже вода из крана текла почти беззвучно. Из зеркала на него смотрело худое бледное лицо с подрагивающими губами и огромными провалами глаз.

В спальне было прохладно. Переодевшись в мягкую футболку и хлопковые брюки, в которых намеревался спать, он забрался на кровать и укрылся одеялом до самых плеч. Если согреться, уснешь быстрее. Он спорил сам с собой какое-то время, стоит ли выключить свет, но не стал. Габриэль прилежно закрыл глаза и попытался расслабиться.

Бесполезно.

Напряжение никак не желало покидать его плечи, в груди он слышал звук собственного сердца, тело сотрясала мелкая дрожь, которую он пытался списать на прохладу в комнате. Бесполезно. Было ли так и днем, просто он не замечал, или дрожь и напряжение появились лишь сейчас? Он не знал. Это ведь не мешало уснуть ему вчера? И позавчера, пусть и с лекарством. Нужно всего лишь не думать ни о чем, и мозг отключится сам. Не думать. Не думать. Какое-то время ему даже казалось, что это удается, и он даже начал засыпать, пока не услышал в голове холодный раздраженный голос: "Приведи его в чувство". Сон как рукой сняло. Габриэль в миг сел на кровати, пытаясь понять, слышал ли он что-то на самом деле или это было лишь плодом его воображения. Он прислушался. Сердце, казалось, готово вырваться из груди, дыхание сбивалось, как после быстрого бега. Вокруг было по-прежнему тихо. Он осторожно лег на подушку, по-прежнему вслушиваясь в тишину. Что произошло? Габриэль медленно прикрыл глаза и понял, что знает этот голос из своих воспоминаний. Эту фразу он слышал каждый раз, когда чувствовал, что теряет сознание. Едва он проваливался в забытье, Тони требовал вернуть его. Вот и сейчас, едва он начал проваливаться в сон, подсознание подбросило ему это видение. Габриэль заставил себя дышать медленнее и поглубже закутался в одеяло. Он дома, в безопасности, никто не знает, что он здесь, никто его не найдет. Но плечи никак не хотели расслабляться. Он попробовал протянуть руку, чтобы размять сведенные мышцы, пальцы коснулись страшных запекшихся отметин, и он отдернулся. Немного запоздало он вспомнил, что перед сном должен был смазать их.

Как бы то ни было, он должен научиться спать. Снотворное - не выход. Тем более его почти не осталось. Перевернувшись на спину, он снова выровнял дыхание и начал считать овец. Маленькие облачка грязноватой шерсти, совсем как живые, которых он видел огромное множество, когда жил в Британии, скакали через ограду пастбища одна за другой, забавно подбрасывая копытца и ненадолго зависая в воздухе, прежде чем опуститься на траву и уступить место следующей. Когда в воздухе оказалась семисотая овечка, он вздохнул и сел, признавая свое поражение. Он даже не начал сбиваться со счета, что говорило о ясном уме, не собиравшемся сдаваться власти Морфея. Если не лгать себе, то проблема была не в том, что не получалось уснуть, а в том, что он был слишком перепуган и просто боялся засыпать. Может быть, погреть молока? Или поискать у фрау Гердты что-нибудь успокаивающее с усыпляющим эффектом? Не снотворное, но что-нибудь вроде валерьянки? Комната после теплой постели казалась особенно холодной, поэтому Габриэль набросил на плечи одеяло и пошел на кухню. Не зная, как молоко усвоится вместе с успокаивающей настойкой, он решил остановиться только на нем. Но возвращаться в свою спальню ему по-прежнему не хотелось. Как бы он ни убеждал себя, в глубине души он знал, что теплое молоко не отпугнет образ Тони. Габриэль походил немного по дому и остановился перед комнатой Тома.

 

 

Том не знал, отчего проснулся, не знал, который сейчас час и вообще какое время суток. Он задремал днем. Не оттого, что ему хотелось спать, а потому что общения за последние несколько часов для него было слишком много, а чем еще заняться, не видя ничего, он не знал. В последние месяцы он мог не разговаривать днями: дома его никто не ждал, а на работе он почти не выходил из своей лаборатории. В подвале Тони говорить ему тем более было не о чем и не с кем. Разве что в последние дни он разговаривал с Габриэлем, но мальчишка не был навязчивым и не утомлял его, а сегодняшнее путешествие было в некотором роде испытанием не только для Габриэля. Давно прошло то время, когда Том наслаждался тем, что был центром внимания, но сегодня его усилия, кажется, того стоили. Вернувшись, он уединился, чтобы немного побыть в тишине, и уснул, перечисляя в уме компоненты к изобретенным препаратам и этапы приготовления. А вот сейчас что-то заставило его проснуться. Окно в его комнате было приоткрыто, но за ним было почти тихо - ни пения птиц, как должно быть по утрам, ни стрекотания кузнечиков, как должно быть вечером. Согревающего тепла утреннего солнца на своей коже он тоже не чувствовал, значит, скорее всего, была глубокая ночь. Он остался лежать неподвижно, надеясь услышать что-нибудь еще. Если бы ни слушал так внимательно, он мог бы пропустить: с ним в комнате кто-то был. Тело Тома напряглось. Этот кто-то не выдавал себя ни шагами, ни дыханием, но стоял недалеко от его кровати. Затем очень тихо вздохнул, послышался легкий шорох, из которого Том понял, что незванный гость присел на полу у стены. Время шло, а гость ничего не предпринимал, и Том немного расслабился. Это мог быть только Габриэль, но что ему здесь было нужно? Тишина перетала быть напряженной и вскоре в ней послышалось тихое мерное дыхание - уснул.

Том не знал, что думать на этот счет. Впервые ли мальчик приходил к нему в комнату или такое случалось раньше? Дверь комнаты он не закрывал намеренно. Может быть, хотел, чтобы Габриэль мог его позвать, а может хотел иметь возможность услышать шум, если что-то случится или Габриэль начнет кричать во сне. Сам Том прекрасно спал с тех пор, как они переехали, но настолько ли крепко, чтобы не заметить чужое присутствие? Стоит ли разбудить его и отправить спать в постель? Габриэль признался, что всегда плохо спал, так что он мог прийти сюда из-за бессонницы. Или, скорее, из-за того, что не хотел оставаться в комнате один. В таком случае будить его не стоило. Том вздохнул. Но спать на полу с его ранами... Странно, что это не вызывало в нем отторжения после двух недель на голом бетоне.

Том спать больше не хотел. Он лежал до самого утра, слушая тихое дыхание. Присутствие Габриэля каким-то образом делало тишину и темноту более терпимыми, домашними, успокаивающими. Он иногда дремал, но больше не уснул, поэтому не пропустил, когда Габриэль завозился, потом замер, а потом тихонько поднялся и вышел из комнаты.

Поскольку Том давно не спал, он решил, что пора подниматься. Он начал замечать, что стал меньше натыкаться на углы. Это все еще случалось, но лишь тогда, когда он переставал считать шаги и терял концентрацию. Когда Габриэля не было рядом. Когда мальчишка был неподалеку, Том не позволял себе расслабиться - не хотел слышать обеспокоенное "С вами все в порядке?" или подсказку, где лежит та или иная вещь. Поэтому с ним Том был как никогда собран, запоминал окружающую обстановку и положение вещей. Однако походке Тома не хватало былой легкости и стремительности. И он чувствовал, что без тренировок скоро начнет терять форму. Раньше Том бегал по утрам, а по выходным играл в теннис. Конечно, сейчас ни то, ни другое было невозможно. Даже если бы Тому удалось уговорить Габриэля составлять ему компанию на пробежках, оступиться на дорожной кочке было легче легкого - не мог ведь он бегать, держась за руку. Да и Габриэль был слишком слаб еще для спортивных мероприятий, и даже когда он полностью восстановится, вряд ли сможет сравниться с Томом в физической подготовке. Разве что устраивать пешие прогулки к реке утром и вечером... Это было неплохой идеей, по крайней мере пока погода позволяет. А самому можно попробовать просто делать зарядку.

 

 

Габриэль шел из душа, намереваясь приготовить себе кофе и что-нибудь на завтрак для Тома. Вообще-то ему самому не мешало бы поесть, вчера он только завтракал, не считая трех чашек чая и молока на ночь, но он сомневался, что в его желудке что-то, кроме жидкости, задержится надолго. Да и голода он не испытывал. Его внимание привлекли звуки из комнаты Тома. Если бы Том был не один, услышав тяжелые резкие выдохи, Габриэль бы прошел мимо как можно скорее, но у Тома не могло быть гостей, поэтому немного смущенный Габриэль подошел ко все еще приоткрытой двери и заглянул внутрь. Том качал пресс. Носками ступней он цеплялся за прикроватную тумбочку, руки были сплетены за головой. Он поднимался одним красивым ровным движением, касался грудью колен, резко выдыхал через нос и снова ложился на пол. Очевидно это был уже не первый десяток, потому что его лицо порозовело, чего Габриэль еще ни разу не видел у светлокожего Тома, ко лбу прилипли взмокшие пряди волос, а на груди и плечах проступили капли пота. Это было красиво. Габриэль прислонился к косяку, наблюдая, как под тонкой кожей Тома напрягаются и расслабляются мышцы. Если бы ему хотя бы немного загара... Габриэль не знал, с чего ему в голову пришли такие мысли и какое имеет значение, как выглядит Том. Просто от взгляда на него он почувствовал, как что-то теплое разливается в груди. Видимо, Том становился для него по-настоящему близким человеком. Чувствовал бы Габриэль то же, если бы Том на самом деле был его братом? Может быть, гордость за него? Заботу? Пожалуй, это была забота.

Том сделал еще несколько наклонов и замер, обернувшись к двери.

- Доброе утро, - сказал он, поднимаясь.

- Доброе. Простите, я не хотел вас прерывать.

- Все в порядке, я уже закончил.

- И простите, что накричал на вас вчера. Я не должен был так себя вести.

Том только вздохнул:

- Утро не утро, если ты не начал его с извинений за все подряд, да?

- Прос... Гхм. Что хотите на завтрак?

- А что хочешь ты?

Габриэль опустил глаза и провел пальцем по косяку, раздумывая, что ответить, но Том не стал дожидаться ответа:

- Не хочешь есть – не надо. Выпей два стакана теплой воды, только не спеша, чтобы не тошнило, и собирайся, пойдем гулять.

- Гулять? Еще семи нет.

- И хорошо, пойдем к реке. Сейчас там никого не будет. Надень удобную обувь, лучше кроссовки, чтобы можно было долго ходить. Если устанешь, будем останавливаться, но мозоли будут не кстати.

Габриэль смог только кивнуть.

- Том...

- Да? – он обернулся на пороге, закинув на плечо полотенце.

- Ваши волосы... Я обещал, что помогу ухаживать за ними.

Лицо Тома все еще было розовым после упражнений, поэтому Габриэль не мог сказать наверняка, но ему показалось, что Том смутился.

- Я не буду сейчас мочить их. Ты можешь просто помочь мне расчесаться, а вымыть можно позже, когда вернемся. Иначе они будут сохнуть несколько часов.

Габриэль улыбнулся, радуясь, что Том больше не заговаривал о стрижке и не настаивал, что причешется сам.

- Конечно.

 

 

 

#

К реке можно было спуститься несколькими способами. Габриэль выбрал не самый короткий путь, но зато самый цивилизованный: никаких спусков по мокрой от росы траве или по едва заметной крутой тропинке. Сам он ничего против не имел, но при таких спусках нужно смотреть себе под ноги, а Тому это было недоступно. Зато сейчас Том уверенно шагал по еще не нагретому асфальту, держа Габриэля за руку. Стоило признать, что рука была нужнее Габриэлю, чем Тому, но Том не делал попыток высвободиться, а Габриэлю нравилось чувствовать, как Том ведет его, даже если он не признался бы в этом даже себе. В Томе было что-то, способное отгонять демонов Габриэля, рядом с ним Габриэль чувствовал себя в безопасности, защищенным от любого зла, и не имело значения, что истинность этой убежденности не выдерживала никакой критики. Всего несколько дней назад он боялся просто перешагнуть порог, вчера не хотел идти туда, где людно, а вот сегодня утром, когда Том сказал, что они отправляются гулять, первой мыслью было лишь удивление, что еще совсем рано, а вовсе не страх или опасения. В Берлине он боялся, что захочет забаррикадировать дверь изнутри и станет заложником страхов в собственной квартире, но Том заставлял его преодолевать эти страхи. Как бы сложно это ни было, как бы он ни злился на Тома, с каждым разом переступать через себя становилось все легче. Ему по-прежнему были неприятны люди, если они подходили слишком близко, он вздрагивал каждый раз, если кто-то рядом начинал говорить чуть громче, чем необходимо, и он не думал, что захочет снова жить в Италии, где прикосновения к собеседнику были естественной частью беседы, но между неприязнью и паническим ужасом была целая пропасть, и с каждым днем его поведение все меньше походило на симптомы душевной болезни. Габриэль надеялся, что когда-нибудь научится держаться так же, как Том. Если бы не то падение с лестницы среди ночи, Габриэль никогда бы не догадался, что и для Тома такие потрясения не проходят бесследно. И дело не только в Тони, последние годы должны были оставить в душе Тома глубокие раны, но, глядя на него, об этом невозможно было догадаться. Разве что, может быть, если бы Габриэль знал его "до". Каким был Том до того, как пришел в "Бертолли и Рейнхарт"? Габриэль перевел взгляд на Тома.

Том, казалось, был в превосходном расположении духа. На лице играла легкая улыбка, не такая как вчера в торговом центре, спокойная, умиротворенная. За очками Габриэль не видел его глаз, но считал, что даже они должны сейчас лучиться, как и все его лицо. Изменилась даже походка, она стала более легкой, летящей, но, возможно, это не походка изменилась, а просто пространства стало намного больше, и без страха врезаться во что-либо он чувствовал себя свободнее. Будет ли Том летать так же по дому, когда у него будет трость?

- Я заказал вчера книги, которые мы с вами выбрали. В основном электронные, но несколько классических учебников выбрал в печатном виде.

- Это хорошо. Я уже думал напомнить тебе. И знаешь... - он чуть сбавил шаг, задумавшись. - Я думал попросить тебя заказать мне планшет.

- Планшет? Но ведь... - Габриэль оборвал себя, не желая напоминать Тому о печальном, но... – Но ведь современные планшеты управляются с дисплея. Вы не сможете увидеть, что на экране.

- По большей части это верно, но у них есть функция для людей с ограниченными возможностями.

- Да, для тех, у кого слабое зрение, когда им сложно прочесть, что написано на кнопке, но не тогда, когда вы не видите даже, в какой части экрана сама эта кнопка.

- И все же. Он сможет читать мне вслух тексты.

- Я тоже могу.

- И сможет повторять мне столько раз нужный абзац, сколько потребуется, если мне захочется прослушать снова. И не спорь, - он остановился, услышав, что Габриэль набрал воздуха, чтобы сказать что-то еще. – Я помню, что ты обещал мне помогать и не отказываюсь от твоей помощи. Ты будешь помогать мне проводить практические опыты. Но ты должен учиться. Специфическая литература по биохимии и молекулярной биологии тебе пока ни к чему. Ты ничего не поймешь, не зная азов, будешь путаться в терминах и считать, что ты глупый и не справляешься просто с чтением вслух. Я буду отвлекаться от обдумывания прочтенного и убеждать тебя, что это не так, что ты не обязан понимать содержимое книг для практикующих ученых. Габриэль, - добавил он мягче, - тебе будет достаточно своих учебников, можешь не сомневаться. Я не дам тебе заскучать. Читать будем по раздельности, а проводить опыты и свои и мои ты будешь только под моим руководством.

Габриэль нахмурился, но кивнул, понимая справедливость сказанного. Он раздумывал подходящее ли это время, чтобы сказать о трости, но решил повременить.

- Расскажи мне, где мы идем, - произнес Том, меняя тему и снова начиная идти вперед.

- Обычный пригород, разве что участки рядом с домами здесь больше, чем обычные... Впрочем я не очень хорошо помню, что в Германии считается обычным. В Италии мало земли, так что там часто дома строят впритык друг к другу. Только те, кто занимается земледелием живут в отдалении от города рядом со своими виноградниками или полями. Ну или очень состоятельные люди, когда хотят уединения. Здесь дома хорошие, но с белоснежными итальянскими виллами не сравнятся, хотя их тоже окружают в основном газоны. Вообще-то эти дома похожи на тот, что мы снимаем. Где-то новее, где-то такие же, только у нас в саду кусты, деревья и трава по колено, а тут все выстрижено будто под линейку. Но мне как у нас даже больше нравится. С улицы нашего двора совсем не видно, да и дома - видна только крыша.

- А как думаешь, какое расстояние от нашего дома до набережной?

Габриэль обернулся на дорогу, по которой они только что прошли, и глянул на еще предстоящий путь.

- Все зависит от того, насколько прямым будет дальнейший спуск. Думаю километра полтора-два, если не слишком петлять. Кое-где есть тропинки с горы напрямик, но мы же никуда не спешим?

Том кивнул:

- Не спешим. Если устанешь, скажи.

 

Набережной, правда, в этом месте как таковой не оказалось. Это была уже почти окраина и до сюда набережная не доходила. Габриэль ожидал, что Том предложит прогуляться до нее, но Том его удивил.

- Давай найдем место поукромнее, но с выходом к воде, чтобы можно было приходить сюда полежать на травке и почитать в тишине. Свежий воздух и прогулки пойдут на пользу нам обоим.

Такому предложению Габриэль был только рад. Но кое-что в словах Тома насторожило его:

- С выходом к воде? Вы же не думаете купаться?

- Почему нет?

- Ну... я в воду точно не полезу, а значит мы не сможем узнать, какое здесь дно, глубоко ли? Что если вы нырнете и забудете в какой стороне берег?

Том нахмурился.

- Вообще-то я не собирался нырять, иначе ты не вычешешь из моих волос песок, даже если используешь весь арсенал из косметического магазина. А просто поплавать туда и назад в двадцати метрах от берега, думаю, смогу. Здесь сильное течение?

Габриэль помотал головой:

- Понятия не имею.

- Вода быстро движется?

- Не очень. Я не знаю. По сравнению с горными реками не быстро, но то ведь другое дело?

- Тогда давай поищем заводь.

- Вы серьезно думаете купаться?

- Не сейчас, но вообще да. Почему это тебя смущает?

- Здесь холодно.

- Не холоднее, чем у нас в саду.

- Я имею в виду, в Германии. Не настолько жарко, чтобы хотелось купаться. И вода будет холодной.

- А-а, это тебе с непривычки так кажется.

Габриэль был благодарен Тому за то, что списал все на привычку и не упомянул, что Габриэль не расставался с ветровкой или худи независимо от температуры на улице. Иногда ему казалось, что подвальный холод пробрался так глубоко в его кости, что он теперь никогда не сможет отогреться.

- Да и вода здесь грязная, - указал он просто из чувства противоречия.

- Серьезно?

- Ну...

- Или ты просто сравниваешь с морем?

- Вообще-то снова с горными реками. Те тоже не всегда чистые, но они светлее...

- Я понял. Давай поступим иначе. Сейчас присмотрим просто подходящее место, а когда вернемся домой, ты поищешь в новостях, нет ли запрета на купание. И если нет, то будем считать, что это место вполне достойно того, чтобы здесь немного поплескаться, ладно?

- Хорошо. - Габриэль знал, что Том этим предложением фактически позволил Габриэлю самому решить, ведь не было никакого шанса проверить, скажет ли он правду. Но это был один из случаев, когда проверялось доверие. Если Габриэль станет злоупотреблять верой Тома, тот сразу это поймет. Габриэль, впрочем, не собирался врать, даже если ему не нравилась идея.

 

До заводи оказалось прилично идти. Берег петлял, и когда Габриэль уже почти готов был признаться, что устал, удача улыбнулась им, и они вышли к тихому месту. Основной рукав реки уходил к дальнему берегу, а здесь течения почти не было. Метров на шесть в реку уходил старый дощатый понтон. Габриэль не мог видеть дна, но спуск в воду был пологим. Место было хорошим, но слишком далеко, чтобы сюда ходило много народа.

- Думаю мы пришли, - сказал он, присаживаясь прямо на траву. - Здесь течение спокойное, основное проходит дальше, ближе к середине, а до нее еще очень далеко.

- Устал?

- Если честно, да.

- Есть хочешь?

Габриэль нахмурился. Он хотел было ответить привычное "нет", но в этом время в животе у него заурчало.

- Принимаю это за согласие, - усмехнулся Том и стал доставать что-то из куртки, которую последние полчаса нес на сгибе локтя.

Это оказались бутерброды из разрезанных пополам маленьких булочек с ветчиной, сыром и какой-то зеленью. Из другого кармана появились пару яблок. Уже давно Габриэль не ел ничего вкуснее.

- Да, хорошее место, - сказал Том, задумчиво откусывая яблоко. - Я не слышу больше деревьев.

- Их здесь нет. Они остались позади, и если пройти немного вперед. Здесь небольшая полянка. Спуск в воду песчаный, пологий, но есть и понтон. Я могу сидеть на нем, пока вы будете плавать.

- А сам ты плавать умеешь?

Габриэль помолчал немного.

- Как рыба. Если понадобится спасти вас, я смогу.

Том фыркнул и рассмеялся:

- Я не для того спросил. Хочу понять, если ли хоть шанс, что ты составишь мне компанию. Не в ближайшее время, но через пару недель когда твои раны немного заживут...

- Ни одного. И, Том, пожалуйста... - он сам ненавидел, каким слабым кажется его голос, но он боялся, что не справится с ним, если попробует говорить громче. - Я знаю, что вы можете вынудить меня. Будете дразнить, пока я не соглашусь, может, даже сбросите меня в воду... Но пожалуйста, не заставляйте меня делать это. Я... я...

Том осторожно положил руку ему на плечо и успокаивающе погладил.

- Не считай меня бездушным чудовищем. То есть я, конечно, и есть бездушное чудовище, но я знаю, когда остановиться, если не хочу причинить вред. Я не могу видеть твое лицо, но я знаю, когда что-то не так. Меняется твой голос, твое дыхание... Когда я держу тебя вот так, - он потянулся и взял Габриэля за руку, как они всегда гуляли вместе: не за кончики пальцев, а за ладонь, так что мизинец и безымянный палец Тома оказывались на запястье Габриэля, - я чувствую, как бьется твой пульс. Я слышу, когда он меняется, я знаю, когда ты действительно боишься, а когда только думаешь, что боишься. И когда ты злишься, я тоже чувствую, - он улыбнулся и отпустил руку Габриэля. - Не надо. Ты прекрасно скрываешь свои чувства, просто я знаю, куда смотреть.

Габриэль не считал, что в последнее время ему удается скрывать хоть что-то, но спорить с Томом после того, как он его похвалил, было бы совсем по-детски.

- Как вы понимаете, когда я боюсь, а когда лишь думаю, что боюсь, если я и сам не могу различить?

Том помрачнел.

- Ты действительно хочешь это знать?

- Не знаю. Но это могло бы помочь мне самому понимать, что другой раз я не так уж сильно напуган, как мне кажется.

Том медленно кивнул.

- Вряд ли ты сможешь понять, что у тебя изменилась частота дыхания или пульс, но кое-что ты можешь заметить. Каждый человек реагирует на угрозу по-своему. Кто-то падает в обморок, кто-то начинает злиться, кто-то убегает. Ты цепенеешь. Ты не кричишь, не плачешь, не зовешь на помощь и не возмущаешься.

Габриэль сразу понял, о чем говорит Том. Шедди.

- Но это не так. Я плакал и еще как. У меня была истерика после того, как Шедди ушел. И в подвале...

- После того, как ушел. И в подвале после того, как вышел Тони. Это совсем другое. Это послешоковое состояние, оно бурное почти всегда и это хорошо. Плохо когда наоборот.

Габриэль только судорожно вздохнул. Том на это нахмурился.

- Мне не нравится направление нашей беседы. Мы пришли сюда расслабиться и отдохнуть. Я знаю один отличный способ. Нужно лечь на спину и смотреть так глубоко в небо, как только возможно. Звезды видны и днем, просто солнечный свет не дает их рассмотреть, вот задача состоит в том, чтобы постараться их увидеть, - он потянулся всем телом и провел рукой по траве у себя за спиной. - Трава еще не просохла, так что можешь прилечь на мою куртку.

Куртка лежала у Тома на коленях, сам он сидел вытянув ноги и оперевшись на руки у себя за спиной. Габриэль не понял, предлагал ли Том ему взять куртку или... Но она была светлой и если ее положить на влажную землю, она промокнет и испачкается, так что, подумав немного, он лег на нее.

Брови Тома изумленно приподнялись, но ничего не сказал, лишь задумчиво кивнул. Его пальцы зарылись в волосы Габриэля, мягко растрепав их, будто его рука действовала помимо воли хозяина, не вполне осознающего, что делает. Очки Тома лежали в стороне, очевидно, успев надоесть ему, поэтому Габриэль мог видеть его глаза. Сейчас, когда он смотрел на реку, практически невозможно было сказать, что с ними что-то не так. Разве что взгляд казался немного потерянным.

Молчание было уютным. Габриэль долго всматривался в небо, как посоветовал Том, и в голове и на душе у него действительно стало легко и почти так же безоблачно, как в самом небе. Солнце начало пригревать землю. Вокруг просыпалась жизнь. Что-то летало, жужжало, копошилось. Ветер шевелил траву, посылал по воде рябь. Габриэль был рад, что они пришли сюда. Это действительно было волшебное место.

Он перевел взгляд на Тома, чтобы убедиться, что Том чувствует то же самое. Но Том, кажется не замечал ничего вокруг. Его чуть прищуренный взгляд был направлен на реку, но, судя по выражению лица, он не видел бы ее перед собой, даже если бы не был слеп. На его лице застыла мрачная решимость, и Габриэль не хотел бы оказаться тем, кому она предназначалась.

- О чем вы думаете?

Голос Тома звучал задумчиво, будто сам он все еще находился в своих мыслях, а не разговаривал с Габриэлем.

- Какая странная штука время. Казалось бы, что такое пара часов по сравнению с жизнью? Это ведь немного. Почти ничего, но пара часов в "заботливых" руках Тони кажется вечностью. Эти пару часов переворачивают всю жизнь, прошлую и будущую. Особенно будущую. Казалось бы, ну прошло и прошло, нужно забыть, ведь после того прошло много других часов... Но кое-что не забывается даже через годы. Говорят, время лечит… Может быть, но уродует и убивает оно куда быстрее и охотнее.

Габриэль не сразу понял, что Том говорит не о себе. Он продолжал перебирать волосы Габриэля, нежно поглаживал тонкую кожу на виске и на лбу, но лицо Тома оставалось замкнутым и холодным. Габриэль сжал его пальцы.

- Не надо.

- Прости, я не хотел, - Том быстро убрал руку, опустив ее себе на живот.

- Я не об этом, - Габриэль снова взял его за руку, возвращая ее к своей щеке. - Не надо думать об этом. Забудьте. Вы правильно сказали: прошло много других часов и еще пройдет. Все постепенно забывается. А они... Я верю, что каждый получает свое так или иначе. И они получат.

- Получат, - отозвался Том, но Габриэлю почему-то показалось, что он имел в виду совсем не то же, что сам Габриэль.

– Том, вы... вы же не думаете о том, чтобы отплатить им?

– Скорее о том, что могло бы стать достойной платой. Мне в голову пока не приходит ничего достойного.

– Разве не достойной местью станет ваш успех? Узнаете формулу и рассчитаетесь сразу со всеми и за все.

– Это другое. Открытие формулы – теперь лишь вопрос соперничества, спортивный интерес. Возможно, ее откроет кто-то другой, пока я не у дел. А личные счеты – это личные счеты. Бертолли и Тони слишком далеко зашли, чтобы оставить это просто так.

– Но вы ведь даже не можете быть уверены, что это были люди Бертолли.

– Это я выясню. Но он и до этого был мне должен.

– Даже если это так, вы не можете воевать один с ними всеми.

– Предлагаешь свою кандидатуру?

– Нет. Я... Я бы хотел быть как можно дальше от этих людей.

– Это правильно.

– Может быть, вам тоже лучше держаться от них подальше? Это опасная затея. Они ни перед чем не остановятся. Посмотрите, что они с вами сделали, они могут вас убить.

– А ты считаешь, что я собираюсь поставить их в угол?

– Но... – Габриэль замолчал, только открывая и закрывая рот, а потом покачал головой, убеждая сам себя, - вы не убийца.

Том только невесело рассмеялся.

– Какой ты же еще… – он потрепал Габриэля по волосам, продолжая улыбаться. – Таким и оставайся, держись от этого всего подальше, а я сделаю все, чтобы тебя это больше не коснулось... Аполлон был прав, такие как ты не должны умирать. И ты, конечно, в праве поступать, как вздумается: прощать, давать второй шанс, ждать, что кто-то исправится или будет наказан на том свете… Но у меня на этот счет свое мнение. Есть вещи, которые я не прощаю, да и не в праве простить.