Глава 12
Если бы счастье можно было купить,
кто бы смог заплатить за него полную цену?
(американская пословица)
Первое, что почувствовал Том в это утро, был уткнувшийся в его ключицы теплый нос. Он улыбнулся сам себе, не открывая глаз: пальцы чувствовали теплую нежную кожу на Его спине, шею щекотало Его дыхание.
Утро. Раньше Тому больше нравились вечера и ночи. Каким бы классным ни был секс и какой бы горячей ни была крошка, утро всегда портило воспоминания о «счастливо пережитых мгновениях», превращая принцессу в замарашку с осыпавшейся тушью и следами бурной ночи на лице. Как творческому человеку, ему хватило бы фантазии увидеть красоту в несовершенстве, но утро играло с ним еще одну шутку: золотой характер Золушки пропадал вместе с ее каретой и хрустальными туфельками, и она превращалась в капризную и эгоистичную свою сестру-дурнушку. Зная это, Том старался не допускать, чтобы утро застало его в чужой постели, и из своей спешил поскорее проводить случайных гостей, галантно оплачивая такси.
С Биллом было все иначе.
В прошлый раз Том не успел подумать над этим, а сейчас, лениво разглядывая потолок и слушая тихое дыхание, он думал о том, что, в сущности, утро – самое честное время суток: оно не уродует сказку, а лишь показывает то, что есть на самом деле.
На самом деле с каждым новым днем росла необходимость чувствовать его рядом. Да, Том безумно ревновал его ко всему, что их окружало, хотел безраздельно владеть всем его временем и вниманием, но вместе с тем, он чувствовал потребность самому заботиться о нем.
Глядя на Билла вне его квартиры, меньше всего можно было подумать о том, что этот человек нуждается в чьей-либо заботе или опеке. Но, как бы ни казалось со стороны, за внешней независимостью и самостоятельностью Том видел все еще мальчика, которому пришлось слишком быстро повзрослеть, на которого всегда смотрели с ожиданием чуда и который всегда был обязан эти ожидания оправдывать.
Это не тяготило гения, нет. Он был слишком горд, чтобы показать, что сделать что-то для него трудно или невозможно. Все и всегда было для него легко и ничего не стоило, только чужой труд он умел ценить, только чужие чувства были для него значимы.
Был ли человек, который в большей степени, заслуживал любви и внимания?
И был ли человек, который получал бы их меньше?
У Билла было множество знакомых, которые были обязаны ему гораздо большим, чем могли расплатиться.
У него был фонд, о существовании которого Том, скорее всего, никогда бы не узнал, потому что сам Билл посчитал бы это «незначимым».
У него были заказчики, которые отдавали за картины сотни тысяч евро, но не видели художника.
И, наконец, у него не было никого, с кем можно было бы встретить Рождество.
Гений тяжело вздохнул сквозь сон и собственнически забросил на Тома ногу вместе с одеялом. Невольно улыбнувшись, Том потянул за край, пытаясь его высвободить, но попытка не удалась. Решив, что лучше Его не будить, он перестал двигаться, но почувствовав, что кожа под пальцами становится прохладной, а по голой спине побежали мурашки, Том осторожно повернул Его, одной рукой вытаскивая одеяло.
Потревоженный Билл поднял голову и сонно захлопал глазами. Взъерошенные волосы придавали ему милый и слегка испуганный вид.
- Тиш-ш-шь, спи еще, - Том улыбнулся и укрыл его до плеч, снова укладывая на себя.
Билл послушно лег, но через пару минут снова приподнялся.
- Я совсем обнаглел, - он виновато улыбнулся, убирая руку и ногу с Тома.
- Ничего страшного, если ты меня обнимешь. Это не так часто случается.
- Правда?
- Да.
Билл снова улыбнулся и устроил голову и руку у него на плече. Больше спать не хотелось, но долго лежать и ничего не делать было не в его характере. Он начинал медленно выводить на груди Тома узоры.
- Том…
- М?
- Тебе хорошо со мной?
- Мне еще никогда и ни с кем не было так хорошо.
Том не видел его лица, но почувствовал, как он улыбается.
- Мне тоже.
Захотелось увидеть его глаза. Том перевернул его на спину и навис сверху.
- Правда?
Билл смотрел ясно и открыто.
- Правда.
- Но я ведь не сделал для этого ничего. Это ты постоянно беспокоишься обо мне, о моей работе…
- Но ты ведь со мной не потому, что я это делаю.
- Конечно, нет.
- Я знаю. Поэтому мне и хорошо с тобой.
Том наклонился, потерся носом о его нос и поцеловал.
Знакомое чувство появилось внутри. Как будто, отдав все силы на то, чтобы разгадать какую-то сложную загадку, понимаешь, что это было совсем не то, на что нужно было тратить время.
Он разорвал поцелуй и снова посмотрел Биллу в глаза.
- У меня появилась прекрасная идея.
- Какая?
- Я обещал показать тебе, как готовить осетра.
Билл широко заулыбался и обнял его за шею.
- Ты не просто обещал показать, ты обещал меня научить.
Том усмехнулся и многообещающе прищурился.
- После того, как ты измывался надо мной в студии, я просто обязан тебя научить.
- Только не забывай, что есть его мы будем вместе.
- Угу, - довольная улыбка украсила его губы, - ты уже чувствуешь на себе ответственность за романтический ужин?
Брови Билла поползли вверх.
- Том, я же едва спагетти научился варить…
- То есть по поводу того, что он «романтический» у тебя возражений нет?
- Уммм… - он поднял взгляд к потолку, изображая глубокую задумчивость. - Ты же мой парень, почему я должен возражать?
- Я тебя обожаю, - Том с силой сжал его и начал целовать нос, щеки, губы.
- Тише! Ты задушишь меня, - шутя, он крутился и уворачивался от теплых губ. – Мне нечем дышать!
- Задушить в объятиях, очень романтично, - муркнул Том, продолжая целовать его.
- Но, если я не доживу до ужина, - от смеха Билл порозовел и тяжело дышал, - вряд ли он будет романтическим.
- Ты прав, - Том ослабил хватку и откатился в сторону, давая ему возможность отдышаться. – Задушить тебя после ужина звучит куда соблазнительнее.
Билл бросил на него озорной взгляд.
- После ужина еще посмотрим, кто кого задушит.
- Ах ты… - он мгновенно развернулся и попытался схватить свою «жертву».
Но Билл оказался проворнее и, скатившись с постели, уселся на полу, заразительно смеясь.
- В душ? – Том, еще улыбаясь, сел на кровати. - Нам надо по магазинам пройтись, а обед мы уже проспали.
Большой супермаркет находился в квартале от дома Билла.
Внимательно изучив содержимое холодильника, Том пришел к выводу, что для полного счастья им не хватало только самой рыбы и кое-каких приправ. Не желая испортить Биллу настроение видом аквариума в рыбном отделе, Том дал ему задание выбрать понравившиеся приправы, а сам ушел на поиски осетра.
Он и раньше никогда не покупал живую рыбу, а теперь об этом не могло идти и речи. Быстро выбрав из лежащих на льду осетров подходящего и спрятав его в непрозрачный пакет, Том вернулся к стеллажам с пряностями.
Билл внимательно рассматривал содержание на упаковках.
- Ну, как у тебя тут дела?
- Том, как я могу выбрать понравившуюся, если они все запечатаны?
Том улыбнулся, глядя на его растерянное лицо, и прислонился плечом к стеллажу.
- Может, на интуитивном уровне выберешь?
Билл пожал плечами.
- Тогда вот эту… эту… и эту, - он сложил в корзину несколько ярких упаковок.
- У тебя прекрасный вкус, - Том посмотрел на выбранные гением приправы. – Ты выбрал самые красивые коробочки?
- Прекрати издеваться, я же сказал, что не разбираюсь в них.
- Но ты действительно выбрал то, что надо. Это случайно?
Билл развел руками, давая понять, что этот секрет умрет вместе с ним.
- Идем? - Том улыбнулся и махнул в сторону касс. – Хотя постой, что бы ты хотел на десерт?
- Фруктовое желе.
- Оно застынет только к утру.
- Значит, будем есть его утром.
- Хорошо, выбирай начинку.
Билл пробежал глазами по полкам и выбрал два лотка: с клубникой и с киви.
- Если честно, у меня не вызывает доверия клубника, которая продается в октябре… - начал Том, но глядя на погрустневший взгляд гения, положил ее в корзину. – Твой Арчи меня за это убил бы.
Билл виновато улыбнулся и пожал плечами, очевидно, он и сам знал это, но умел уговорить и того и другого.
Мгновенно распаковав сумку, Том заслонил спиной умывальник, в который положил осетра, когда Билл вошел в комнату. Так долго, как только мог, он старался не показывать ему рыбу, хотя если гений все же намеревался приготовить ее сам, то избежать этого было невозможно. Не спеша он разложил остальные продукты и снова бросил взгляд на Билла, который уселся на высокий стул и выжидающе смотрел на него.
- Почисти грецкие орехи, мы засунем их вместо косточки в чернослив, а я пока тут подготовлю кое-что, - Том неопределенно махнул себе за спину и внимательно проследил за выражением его лица.
Не заметив перемен в настроении, он бодро развернулся к мойке. Приходилось спешить, чтобы Билл не подошел к нему до того, как будет готово филе. Заканчивая вынимать кости, Том развернулся и увидел нож в опасной близости от пальцев гения.
- Стой! Не делай так!
Билл испуганно поднял глаза.
- Я что-то испортил?
Том виновато выдохнул и улыбнулся.
- Ну что ты… Нет, ты молодец. Просто я испугался, что ты сейчас порежешь руки. Я, идиот, нашел какую работу тебе поручить.
Гений нахмурился.
- Думаешь, мне ничего нельзя поручить?
- Я вовсе так не думал… - только сейчас он обратил внимание на то, что в его руках был последний неочищенный орех.
Билл поднял на него серьезный взгляд.
- Том, может, я и не приспособлен к самостоятельной жизни, но не считай меня полным идиотом. Я не падаю в обморок от вида рыбы и способен без посторонней помощи расколоть орех.
- Я не… - начал Том, но увидев, как изогнулась бровь гения, раскаянно улыбнулся. – Прости, ты прав. Вижу, ты почти закончил, поможешь мне?
Билл тоже улыбнулся.
- Конечно.
- Расскажи мне о своем детстве или юношестве, - Том мельком глянул на его сосредоточенное лицо.
- Что именно? – гений аккуратно складывал чернослив и дольки лимона внутрь осетра и завязывал нитками.
- В какую школу ходил, как учился?.. Хотя, как ты учился, я уже догадываюсь, - Том улыбнулся.
Билл бросил на него лукавый взгляд.
- Тогда, может, ты мне расскажешь, как я учился?
- Ты всегда сидел за первой партой, поднимал руку до того, как учитель задаст вопрос и очень расстраивался, если вызывали не тебя, - глядя на выражение лица гения, он отошел на пару шагов и, улыбаясь, продолжил: - А на контрольной ты успевал прорешать все варианты и дать списать всему классу. За это класс тебя любил, вопреки нелюбви ко всем ботаникам.
Билл развернулся и лениво бросил в него пригоршней муки, в которой только что обвалял осетра.
- Дать бы тебе этой рыбиной в лоб, - беззлобно улыбнулся он, глядя на покатывающегося парня.
Отсмеявшись, Том сделал шаг к нему, все еще готовясь отступить на случай, если Билл все-таки решит исполнить свою угрозу.
- Значит, я попал в точку?
- Нет, не попал.
- Тогда сам расскажи.
- Я учился по специальной программе и не знал свой класс. Было и такое, что я в сентябре начинал программу шестого класса, а в мае заканчивал седьмой.
- И что, ты не таскал девчонок за косы, не гонял с парнями в футбол и не подкладывал учителям кнопки на стулья?
- В основном ты сейчас назвал те причины, по которым я и учился дистанционно. Мои родители очень беспокоились за то, чтоб я не бегал, не бесился и не волновался, поэтому и перевели меня на домашнее обучение.
- Как же ты развлекался?
- Ну, я был сынком богатых родителей, у меня было все, что я мог пожелать.
- Точнее, все, что можно было купить.
Билл бросил на него беглый взгляд.
- Да, так будет правильнее.
- И чего же твоя душенька в основном желала?
- Угадай.
- Автомобили?
- Верно. У меня были самые последние и самые быстрые модели автомобилей.
- Сколько тебе было лет, когда у тебя появился первый автомобиль?
- Мне исполнялось тринадцать. Отец подарил мне на день рождения «Ягуар Родстер», - его глаза загорелись, но не опасно, как на трассе, а мягко и нежно, как будто он говорил о лучшем друге.
Том почувствовал легкий укол ревности.
- Не совсем подходящий подарок для тринадцатилетнего мальчика, скорее издевка. Тебе же нельзя было его водить.
Билл странно посмотрел на него.
- Сейчас можно, но я все равно не вожу. Прелесть раритетных машин не в том, чтобы каждый день на них ездить.
- Допустим. Как еще ты развлекался?
- Я играл на фортепиано, занимался живописью и фотографией.
- Это развлечения института благородных девиц.
- Ты хочешь услышать про мои любовные похождения?
- Это было бы интереснее, чем про фортепиано. Когда у тебя был первый секс?
- Мне было почти пятнадцать. Ее звали Лизи, племянница нашей экономки. Она была старше меня на пару лет и работала у нас летом горничной.
- Беру назад слова про ботаника, я в этом возрасте только учился лифчики расстегивать.
Билл улыбнулся.
- А я так и не научился.
- И кто кого соблазнил?
- Она была опытнее меня в амурных делах. Я понимал, что на ее поле проиграю. У меня не было ни одного шанса.
- Но ты это сделал, - это было скорее утверждение, чем вопрос.
- Видел бы ты мои фото того периода… - он возвел к небу глаза. – Сказочный принц с длинными ресницами и грустным взглядом… Она не могла упустить шанс совратить саму непорочность, я лишь подыграл.
Том улыбнулся и кивнул, вполне представляя, как мог выглядеть Билл в пятнадцать лет.
- И чем закончился ваш роман?
- Ее тетка однажды застукала нас. Скандала не было, но, видимо, ей объяснили, что хозяйский сын – неподходящий объект для игр, и она уехала, не попрощавшись.
- Тебе обломали весь кайф.
- Я и сам не хотел, чтоб она привязывалась ко мне. Это было интересно только до тех пор, пока оставалось игрой. Теперь ты расскажи, твоя очередь.
Они закончили с рыбой и сидели друг напротив друга за стойкой, поглядывая, как она поворачивается в духовом шкафу. В небольшой кастрюльке мирно булькал рис.
- А нечего рассказывать, - Том развел руками и улыбнулся. – Из первого раза я помню только то, что он был.
- Это как?
- Мне было шестнадцать, была новогодняя вечеринка. Я прилично напился и проснулся на утро в обнимку с обалденной подругой.
- Так, может, между вами и не было ничего.
- Да нет, я кое-как вспомнил, как и что было, но трезвый я черта с два подошел бы к ней.
- Вы с ней потом встречались?
- Нет, у нее был парень на пару лет старше меня, мы пришли к выводу, что о том случае лучше забыть.
- А второй раз ты помнишь?
- Да, но ничего особенного в нем не было. Мы встречались месяц или полтора, а потом надоели друг другу.
Билл кивнул.
- Бывает.
Том повозил пальцем по столу и поднял взгляд на него.
- Расскажи о своем первом парне.
Темный глубокий взгляд остановился, внимательно изучая лицо Тома. Легкая улыбка появилась на губах.
- Высокий, красивый, чертяка… с глазами цвета орешника... сильные руки, приятный голос, от поцелуев мороз по коже... Когда смотрит в упор, что-то поднимается внутри и по спине бегут мурашки, - он выдержал паузу. - Вот как сейчас.
Том выдохнул, улыбнувшись, и посмотрел на него с укором.
- Я же про первого спросил.
- Ты и есть мой первый парень. Ты же не называешь всех, с кем спал, своими девушками.
- Логично, - он снова усмехнулся и покачал головой в такт своим мыслям. - Тогда расскажи про первого, с которым спал.
- Высокий… красивый… - серьезно начал Билл, но, увидев лицо Тома, не выдержал и, смеясь, откинулся на спинку стула. – Ну, он и в самом деле привлекательный парень. Все было почти как у тебя в первый раз. Мы немного перебрали на каком-то банкете и оказались в постели.
- Сколько вам было?
- Мне семнадцать, ему девятнадцать.
- Не жалел?
- Нет, Том, я жалею только о том, что может никогда не случиться, а не о том, что уже случилось.
Негромко звякнул таймер духового шкафа, сообщая о том, что закончил работу.
- Ты справишься тут без меня? Хочу в душ, я весь пахну рыбой, - Билл уткнулся в свое плечо и сморщил нос.
- Конечно, я бы тоже не отказался.
- Я быстро, а потом тебе дам тебе полотенце.
Дежавю.
Накрытый низенький стол, бокалы для вина на высоких ножках, белоснежный фарфор…
Том аккуратно вытер подмокшие дрэды, нашел свой мобильный и выключил его.
Билл появился через пару минут, неся блюда с рыбой и рисом, украшенными его эксклюзивным узором из зелени, майонеза и соевого соуса.
- Похоже, ты недооценивал свои кулинарные способности, - улыбнулся Том. – Великолепный романтический ужин.
- Во-первых, я всего лишь делал то, что ты говорил, - такой же улыбкой ответил он, ставя блюда на стол. – А во-вторых, ты еще ничего не пробовал.
- Зная, что это готовил ты, я готов рискнуть, даже если он окажется сырым, - Том сел на ковер рядом с ним.
- Сырым мы завтра будем есть фруктовое желе.
- Черт, и правда, забыли про него.
- Да ладно, клубнику и киви я и так люблю, - Билл протянул ему бутылку вина.
- Мы с утра его зальем, - Том наполнил его бокал и взял свой. - Может, к обеду застынет.
Билл поводил бокалом перед носом, вдыхая аромат вина.
- Умм… Люблю французское сухое. Все-таки они знают в сухих винах толк.
- Угу, а у испанцев десертные хороши.
- Да, это точно.
- За что пьем?
Билл кивнул на центр стола.
- Первый тост за прекрасного осетра.
- За то, чтоб внутри он был так же прекрасен, как и снаружи, - не удержался Том и прикрыл нос кулаком, делая вид, что закашлялся, когда Билл несильно ткнул его в бедро.
- Ты сказал, что будешь его и сырым, так что начинай готовиться.
Том мягко улыбнулся и ударил бокалом о его бокал.
- Я не сомневаюсь, что на вкус он лучше, чем снаружи. За прекрасного осетра, - он отпил немного и взял в руки лопатку. - Какой кусочек на тебя смотрит?
Билл опустил свой бокал и прижал указательный палец к губам.
- Вот этот.
Том хитро прищурился.
- Нет, выбери другой, этот на меня смотрит.
Билл удивленно посмотрел на него и его губы тоже расплылись в озорной улыбке.
- А вот и нет, он мой.
Поддев спорный кусочек вилкой, гений откусил немного и довольно зажмурился.
- Уммм… Том, он просто объеденье. Иди сюда.
Том отодвинул свои приборы, и пересел поближе к Биллу.
- В твоей тарелке все вкуснее.
- Угу, - Билл подвинул свое блюдо к нему и протянул кусочек на вилке.
- Умм, и правда, отличный вкус. Твоя гениальность проявляется во всем. Сколько бы раз я ни делал осетра, так вкусно у меня не получалось.
Билл улыбнулся и недоверчиво посмотрел на него.
- Я бы, может быть, и поверил в это, но моя гениальная интуиция подсказывает, что эта неприкрытая лесть ради какого-то коварного плана.
Том улыбнулся.
- Почему лесть? Это чистая правда. И готовишь ты не хуже, чем рисуешь.
- Только когда ты рядом.
- Я точно так же рисую. Мы прекрасно дополняем друг друга.
- Ну, сравнил. Рисуешь ты и сам неплохо.
- Значит, ты просто моя муза. Второй тост?
- За что?
- За творческое вдохновение. Ты вдохновляешь меня, я тебя…
Билл улыбнулся.
- Не думаю, что именно это и есть вдохновение, но я согласен за это выпить, - он отсалютовал бокалом и отпил.
Том тоже сделал пару глотков и, выбрав на тарелке Билла кусочек, отправил его в рот.
- Если это не вдохновение, то что же тебя вдохновляет?
- Я сказал родителям, что хочу быть художником, в пять лет. С тех пор я так и не понял, что заставляет меня брать в руки кисть. У меня было много учителей, но лучшими я считал тех, которые не мешали мне рисовать. Для меня картины, как для других фото, – возможность запечатать и сохранить какой-то момент времени и чувства, которые потом переживет тот, кто будет смотреть на картину, - глядя, как с его тарелки исчезает рыба, он улыбнулся и тоже взялся за вилку. - А что вдохновляет тебя?
- Хорошее настроение.
- А как насчет того, что не бывает счастливых художников?
- Ерунда. Может, я и не Шагал, но не считаю, что чтобы что-то делать хорошо, обязательно быть несчастным.
Билл улыбнулся.
- Чтобы создать шедевр, мало уметь что-то хорошо. Но его можно создать, совсем ничего не умея. Например, закрасив черным неудавшуюся работу.
- И пусть весь мир гадает, что ты хотел этим сказать.
- Совершенно верно, - согласился Билл.
- Но Малевич необязательно был несчастлив, когда закрашивал свой квадрат, может, он просто решил пошутить над кем-то?
- Тогда квадрат был бы розовым.
- Представляю… Вся мировая общественность обсуждала бы его ориентацию или цвет волос.
Билл снова улыбнулся.
- Согласись, что на этом фоне душевные терзания и мысли о войне выглядят более благородно, а значит, будут выше оценены и могут стать классикой.
- Собственно и стали.
- Угу.
- Но я все же лучше не буду писать шедевров или отложу это до тех пор, пока не стану старым, больным и несчастным.
Билл кивнул.
- Лучше совсем их не пиши.
Том снова взялся разливать вино.
- У нас выходные, а это третий тост, так что не будем о работе, - наполнив до краев оба бокала, он отставил в сторону пустую бутыль. – Предлагаю брудершафт.
Билл захлопал ресницами.
- До дна и не закусывая?
- На меня подействовали бы такие невинные глаза, если бы я не видел, как ты пил с Георгом.
- Тогда я пил на сытый желудок, а сейчас я ем впервые за сутки.
- Ты уже дома, кровать недалеко, я отнесу.
Билл задумчиво закусил губу и наклонился к его лицу, слегка касаясь носом щеки.
- А вдруг я начну к тебе приставать?
Том подался навстречу, точно так же проводя носом по его щеке.
- Я уже волнуюсь, что не начнешь, - он скользнул губами в миллиметре от его губ и выпрямился.
- Боюсь, ты не совсем отдаешь себе отчет в том, что хочешь.
- Бояться на тебя не похоже.
- Только за тебя.
- Знаю, - он протянул Биллу бокал и переплел их руки в локтях. - Давай бояться только того, что что-то может никогда не случиться.
Билл задумчиво улыбнулся и кивнул.
Терпкий виноградный вкус на губах, пустые бокалы на полу.
Он здесь. Он рядом. Он принял. Он согласился.
Согласился быть с ним… принадлежать ему… хотя бы сегодня.
Бесконечно долгий поцелуй, прядь мягких темных волос в пальцах. Том обхватил его второй рукой за узкую талию, теснее прижимая к груди.
Комната плыла перед глазами, гул в ушах, похожий на шум водопада, не прекращался, сердце стучало в висках.
Ближе, нужно ближе.
Руки Билла нежно гладили его спину, приподнимая тонкий джемпер, иногда несильно проводя ногтями по коже, заставляя выгибаться и дразня и без того помутневшее сознание.
Он оторвался лишь на мгновение, чтобы сделать вдох.
Потемневшие глаза, запрокинутая голова, пылающие щеки, прерывистое дыхание.
До боли красивый… До боли чувственный… До боли родной… До боли далекий...
Билл свел брови, прикрывая глаза.
- Есть время… еще подумать… - словно каждое слово доставляло ему страдания.
Том зажал в ладонях его лицо и долго всматривался в него, пытаясь понять, с какими демонами он боролся. Билл хотел его. В чем бы ни была причина его сомнений, дело было не в том, что он не хочет. Том медленно встал и подал руку, помогая ему подняться, не отводя взгляда от его глаз.
- Отпусти себя, просто будь сегодня со мной, - шепот в рот и снова поцелуй… поцелуй… и, не разрывая его, путь до спальни… снимая друг с друга джемпера и футболки, расстегивая брюки и вытаскивая ремни.
Том аккуратно опустил его на кровать и навис, жарко целуя и проводя рукой по шее, ключицам и груди, вынуждая его дрожать от едва ощутимых прикосновений к голой коже. Мучительно медленно он повторил тот же путь губами, оставляя на прохладном воздухе остывать влажные дорожки, которых через минуту снова касался теплыми губами. Тонкое тело в его руках изящно выгибалось, длинные пальцы запутывались в дрэдах, с губ слетали еле различимые стоны.
Громче, нужно громче.
Он завел пальцы под резинку его боксеров и, слегка оттягивая, провел под ней, спускаясь по животу губами к краю расстегнутых брюк. И без того впалый живот втянулся еще сильнее, Билл, сделав глубокий вдох, замер, закусив губу, и перестал дышать. Медленно, открывая сантиметр за сантиметром, Том стягивал с него брюки вместе с бельем, покрывая горячими поцелуями каждый новый участок кожи, пока бедра Билла, лежащие на кровати, позволяли делать это. Дойдя до крайней точки, он поднял глаза, встречая взволнованный взгляд и, заставив его приподняться, стянул последние элементы одежды.
Билл сел на кровати, притягивая его к себе, целуя живот и начиная спускать расстегнутые джинсы, но Том перехватил его запястья и снова уложил на кровать, скрещивая его кисти над головой и прижимаясь к его бедрам.
- Хочу, чтобы ты снял их, - тихо и уверенно прошептал Билл, глядя на него блестящими, дьявольски черными глазами.
Том слегка приподнял брови.
- Что мне за это будет? – он качнул бедрами, проводя ширинкой по его члену.
- Все, что хочешь… - рвано выдохнув, Билл закрыл глаза и облизал губы.
- Абсолютно?..
- Да, - мягкий шепот, щекочущий нервы, - просто сними их и я позволю все, что угодно…
Грудь крепко прижималась к груди, и отчетливо слышался бешеный ритм сердца, неясно чьего.
Дважды просить не пришлось, под его пристальным взглядом Том за секунды расстался со всем, что на нем оставалось, и снова навис над Биллом, скользя взглядом по его телу и проводя рукой в дюйме от тех мест, которых хотел коснуться. Дойдя до живота, он перевел взгляд Биллу в глаза и, опустив руку чуть ниже, еле ощутимо провел двумя пальцами по гладкому члену и мошонке.
От этого прикосновения по его телу будто прошел ток. Он вздрогнул, выгнув спину, и опустился на одеяло, учащенно и прерывисто дыша, но Том не дал ему перевести дыхание, накрывая его рот поцелуем и уже увереннее опуская руку на его пах.
Билл задыхался от ласк, извивался, комкал одеяло, постанывая ему в рот. Горячий, страстный, с разбросанными по подушке волосами и искусанными губами… Он таял от каждого поцелуя и прикосновения, но ему было мало ласк… он хотел его, Тома, и Том это чувствовал, заводясь еще сильнее.
Скользнув вниз и устраиваясь между его разведенных ног, он провел языком по внутренней стороне бедра. Пальцы Билла сжали одеяло, легкий стон сорвался с губ, нарушая тишину спальни. Слабый свет из коридора растекался по темной комнате, давая возможность разглядеть его запрокинутую голову и открытый рот.
Том облизал ладонь и снова заскользил губами и языком по нежной коже на бедрах, по яичкам, обхватывая член рукой. Он несколько раз провел по стволу вверх и вниз и, обнажив головку, обвел ее языком, насколько возможно погружая ее в рот, чувствуя, как краска заливает его щеки.
- Тооом… - его имя, произнесенное срывающимся голосом, полоснуло по натянутым нервам, напрочь лишая стыда.
Что угодно, лишь бы он еще раз произнес его так. Вкус его смазки на губах, чуть терпкий и солоноватый… Вкус Его желания.
Он снова обхватил головку губами, заставляя крупную дрожь пройти по его телу Билла, но тот, вздрогнув, как будто к нему прикоснулись раскаленным железом, сжал колени, и потянул его за дрэды к себе. Наклонившись, Том провел большим пальцем по его губам и, целуя, снова прижал его к одеялу, заставляя развести ноги.
Скользнув рукой под подушкой, Билл коснулся его плеча чем-то холодным. Том посмотрел на баночку в его руке и поднял глаза. Глубокий откровенный взгляд, тяжелое дыхание…
Приблизившись к его губам, Том скользнул в миллиметре от них, заставляя его шире открыть рот, но не позволяя коснуться.
- Не спеши…
Но Билл, обхватив его лицо обеими руками, жадно прижался к нему губами, не отрываясь даже для того, чтобы вдохнуть. Такой напор и страсть поднимали в крови бурю адреналина, в ушах шумело, а низ живота заныл сладкой болью. Обнаженное горячее тело под ним извивалось и требовало действий. Том боялся, что еще немного и остатки рассудка покинут его, заставляя полностью отдаться инстинктам. Он нажал на колпачок под рукой, чувствуя, как по пальцам растекается холодная вязкая жидкость. Рука уверенно скользнула вниз, находя самое горячее место, пальцы коснулись маленькой дырочки, размазывая смазку, и пытаясь проникнуть внутрь.
Один.
Руки, держащие Тома за шею разжались и бессильно опустились, беспорядочно блуждая по постели.
- Да… - легкий выдох и тяжелое дыхание.
Том внимательно следил за его лицом, медленно скользя в нем.
Как узко, как горячо, как сводит с ума…
Почувствовав, что мышцы расслабились, он бережно ввел второй палец.
Лоб покрылся испариной.
На лице Билла не дрогнул ни один мускул. Закрытые глаза… приоткрытый рот, юркий язычок, периодически облизывающий пересыхающие губы.
Том провел по его растрепанным волосам, нежно и легко целуя нос, подбородок и скулы…
Он открыл глаза.
- Хочу…
Том потерся о его нос и поцеловал в уголок рта.
- Хочу, - повторил он настойчивее и, выдавив смазку себе на руку, обхватил член Тома, размазывая ее и глядя ему в глаза.
Едва не застонав, Том рвано выдохнул и отвел его запястье. Опираясь на вторую руку, он опустился чуть ниже, внимательно глядя на него...
Глаза Билла широко открылись…
Том вошел наполовину и остановился, чувствуя, как с силой сжимаются мышцы вокруг его члена, и готовясь в любую минуту выйти.
Как туго… Как же он терпит?..
Даже в полутьме было видно, как напряжено лицо Билла, но ни звуком, ни движением, он не дал понять, что ему больно.
Дав привыкнуть к ощущению, Том слегка качнул бедрами и почувствовал, как он подался навстречу, насаживаясь до основания. По спине пробежала дрожь, сводя с ума, от ощущения тесноты и жара его тела и от осознания, что он полностью доверился и отдался.
Первые самые тяжелые минуты прошли.
На смену напряжению на его лице появилась соблазнительная улыбка, глаза смотрели обжигающе и дерзко.
Слишком горячий, слишком красивый, слишком небезопасный.
Хотелось слышать его прекрасный голос… Знать, что благодаря ему Он так стонет...
Приподнимаясь на локтях, Том прижался к его члену животом и вошел, резко и до конца.
Глухой вскрик, переходящий в стон, пролетел по комнате. Билл выгнулся, как кошка, запрокидывая голову и хватаясь за одеяло.
- О, да… еще… пожалуйста… еще, - умоляющий шепот.
Но и без этой мольбы Том понял, что выбрал правильную тактику, и повторил движение. Пальцы вцепились в плечи, с силой сжимая их, Том прижался к его губам, чтобы не закричать самому.
Жадные страстные поцелуи и размеренные глубокие движения не давали восстановиться дыханию и заставляли сердце с удвоенной силой гнать по венам кровь. Два мокрых пылающих тела, не отрывая друг от друга горящих глаз, двигались в такт со своими ощущениями.
Одно на двоих движение, одно на двоих дыхание, один стук сердца.
Чувствуя скорое приближение оргазма, Том сжал зубы и замедлил темп, но Билл, так же почувствовав это, обхватил его ногами, крепче прижимаясь бедрами и заставляя его входить глубже. Любое движение могло стать финальным. Том почти замер, но Билл толкнулся снова, и, прежде чем мир исчез, он услышал полу-стон – полу-крик, и почувствовал, как руки крепче обхватили его шею, пытаясь погасить судороги, проходящие по телу.
Том так и остался лежать на его груди, тяжело дыша. Руки Билла все еще обнимали его, не давая возможности подняться, даже если бы он захотел. Но захотеть этого было невозможно. Он мог бы пролежать так всю жизнь, лишь бы слушать, как стучит Его сердце, и чувствовать, как длинные пальцы лениво перебирают дрэды на затылке.
Том приподнял голову.
Ресницы Билла были плотно сжаты, на губах застыла легкая улыбка. Почувствовав, что Том на него смотрит, он открыл глаза и улыбнулся шире.
- Спасибо, - тихий шепот, крепче прижимая плечи Тома к груди.
Том приподнялся выше, легонько целуя его.
- Это тебе спасибо, - он тоже улыбнулся и сморщил нос, чувствуя вязкую жидкость между их животами. – Нам надо в душ.
- Угу, только полежим еще немножко.
Том провел по его волосам и нежно и невесомо начал обводить подушечками пальцев его нос, брови и губы.
Ни живопись, ни музыка, ни друзья, ни дом…
Этот парень – единственное, что ему необходимо в жизни. Единственное, ради чего стоит хотеть всего остального. Единственное…
Единственное.