Глава 13. Самое необходимое
Солнце после ночного дождя светило особенно ярко, словно стремилось согреть и высушить землю как можно скорее. Вокруг пели птицы, пахло настоящим летом... Но белокурый молодой человек этого будто не замечал. Прислонясь к одному из столбиков, поддерживающих крышу над верандой, он курил, не обращая внимания ни на что вокруг. Глаза его были закрыты, брови сведены, словно он решал какую-то сложную задачу.
Дело и впрямь была не из простых: организовать фарма-медицинскую лабораторию в необустроенном для этих целей жилом доме; современную, безопасную... и вслепую.
Заказ реактивов и оборудования не представлял бы проблемы, но... для серьезной работы нужны стерильные условия, плотно закрывающаяся дверь, мощная вытяжка... Он не мог позволить ядовитым испарениям впитываться в стены или летать по всему дому. Не говоря о том, что на покупку большинства препаратов требовалось разрешение, а на опыты на животных - лицензия. У Тома все это было - на его настоящее имя, однако если он им воспользуется, его могут и наверняка попытаются отследить, но оставалась опасность, что он даже не успеет забрать заказ, потому что его разрешения отберут сразу же, как только станет ясно, но он не пригоден к профессии и не должен быть допущен к лабораторной работе.
Следующим поводом для беспокойства – но не менее значительным – был Габриэль. Мальчик был сильным и упрямым, и любопытным, и искренним… и верным, насколько Том мог судить. О таком помощнике в лаборатории Бертолли Том мог только мечтать, но, что бы ни утверждал сам Габриэль, сейчас он не был готов ассистировать всерьез. Сам Том не хотел бы стать тем человеком, который заставит Габриэля расстаться с остатками своей душевной непорочности, если от нее что-то еще осталось после всех испытаний, ради бессердечной науки. Химическая лаборатория отличается от фармацевтической не только названием. С опытов в пробирках все только начинается, а дальше необходимы испытания in vito. Как объяснить Габриэлю, что котенка Носферату можно любить, к нему можно привязаться, потому что он домашний любимец, поэтому они дали ему имя, кормят, поят и ласкают. А крольченка – нельзя, потому что ему не повезло родиться лабораторным животным, поэтому у него нет имени, и к нему лучше не привязываться, иначе потом будет слишком больно, потому что врядли он проживет дольше двух недель. А если они не хотят развести целую ферму слепых или глухих кроликов, а может быть кроликов с посаженной печенью или почками или с дырой в желудке, которых нельзя даже отдать на животноводческую ферму из-за химикатов, которыми их напичкали… И как узнать, что у них посажены почки, если не провести вскрытие? Так что лучше не смотреть на их лишний раз, иначе потом не сможешь… Черт! Том обреченно выдохнул и прижался лбом к столбу веранды. Он должно быть сошел с ума, если всерьез хотя бы рассматривал идею взвалить на подростка подобное. Том не станет тем, кто научит Габриэля убивать. Не позволит Габриэлю почувствовать, что значит стать причиной того, что живое и веселое еще полчаса назад животное вдруг становится вялым, его взгляд мутнеет и в конце концов становится стеклянным, грудная клетка под руками замирает, чтобы уже больше никогда не наполниться воздухом, теплое тельце под мягкой шерсткой медленно остывает и из вялого становится каменным. Не так страшно взять в руки скальпель, как смотреть в безжизненные глаза, на полуприкрытый рот с мелкими белыми зубкам и длинные усы с неподвижными вибрисами, которые не шевельнутся, даже если по ним провести рукой... Чтобы работать с этим мало быть сильным и упрямым, необходимо быть хладнокровным и оставлять все чувства за дверью лаборатории. Всем нелегко, особенно первое время, но Габриэль… он и без того слишком многое пережил.
Но как иначе Том будет искать антидот без испытаний, если сам не хочет стать кроликом с посаженной печенью или дыркой в желудке?
И сами вещества… Неужели Том думал позволить Габриэлю подойти к препарату для эвтаназии? Эмоциональный подросток с ядом в руках… Что если жизнь вдруг покажется ему слишком болезненной, чтобы ее продолжать, а под рукой так невовремя окажется нужный шприц?.. Том так сильно сжал кулаки, что тонкая сигаретная палочка в его руке надломилась, а ветер тут же подхватил высыпавшийся табак. Он прикурил еще одну и глубоко затянулся.
Нет, он не принесет яд в дом собственными руками еще раз. Он не позволит, чтобы с Габриэлем что-то случилось, а значит, он не станет заказывать никаких опасных препаратов.
Том сделал еще одну затяжку и выпустил облако белого дыма, сожалея, что не может проследить, как он рассеется в чистом воздухе. Раньше это всегда помогало ему думать. К "опасным" можно было отнести большую часть веществ любой приличной медицинской лаборатории. Том так же понимал, что без них ему, вероятнее всего, еще долго придется закрывать глаза и притворяться, что в любое время может открыть их и снова начать видеть по собственному желанию. Он сжал веки плотнее, сделал еще одну глубокую затяжку и затушил сигарету в собственной чашке кофе.
Что ж, пусть так.
***
Габриэль сидел, уткнувшись лицом в мягкую шёрстку Носферату. Маленький наглец разлегся на кухонном столе и урчал, не переставая. Солнце сквозь окно лилось на него и на стол, и он не обращал внимания ни на что вокруг. В подрагивающей руке Габриэля все еще был зажат мобильный телефон. Под веками жгло, будто кто насыпал песка, лицо горело. Он прижимался к теплому кошачьему боку и убеждал себя, что глаза всего лишь болят от яркого солнца.
Он только что говорил с матерью. Обычный разговор, если не считать того, что всё, что он сказал, от начала и до конца было ложью. Да, он вернулся из похода, но теперь ему снова скучно, и он мечтает поехать с друзьями на Адриатику. Конечно, он хорошо питается и прекрасно спит, даже набрал пару килограммов с начала лета. Нет, бессонница не мучает, видимо он вымотался в поездке и теперь быстро засыпает. Девушки? Ничего серьезного. Много читает, прочел уже большую часть рекомендованного на лето... Возможно, это была единственная правда во всем его рассказе, потому что он прочел всё, что было необходимо, еще до отъезда в Германию. Разговор с матерью совсем потерял свою привлекательность.
Раньше он с нетерпением ждал этих бесед, чтобы стать ближе к ней, хотя бы услышать её голос. Теперь же он слышал лишь фальшь в её голосе. Он больше не верил ей, чувствуя, где она умалчивает или уводит разговор в сторону, едва он затрагивает опасные темы. И сам он не мог быть с ней откровенным, не мог рассказать, что с ним происходит. Он потерял её.
Впрочем, произошло это уже давно. Просто ему забыли об этом сказать.
В коридоре послышался слабый шорох, по которому Габриэль узнавал приближение Тома. Шаги его были не слышны, но он время от времени касался пальцами стен и обои издавали еле уловимый шелест. В прошлой жизни Габриэль не замечал бы его, но теперь напряженное тело непроизвольно улавливало каждый звук и каждое движение.
Через мгновение на пороге появился и сам Том. Он был задумчив, казалось, он выглядит потерянным в своих мыслях, хотя по расфокусированному взгляду Габриэлю сложно было судить. Том остановился у раковины, тщательно вымыл кружку и потянулся к сушилке, чтобы поставить её. У самого края сохли два блюдца одно на другом. Том нащупал обманчиво устойчивую поверхность, но фарфор соскользнул - и комната наполнилась звоном битого стекла.
Спавший на столе Носферату вскочил, но Габриэль проворно подхватил его на руки.
- Тише, тише. Видишь - ничего страшного, всего лишь чашка, спи.
Том стоял бледный, с закрытыми глазами, и Габриэль видел как мелко подрагивают его руки.
- Не хочешь сходить к реке? - спросил Габриэль самым беззаботным тоном, на который был только способен. - Можем взять покрывало... п-позагорать, - он споткнулся на полуслове, понимая, что ни за что не разденется нигде, кроме ванной, но Тому сейчас это было не важно.
- Конечно, - ответил он почти мгновенно, достал веник из-под раковины и начал сосредоточенно сгребать в кучу осколки.
- В ближайшее время нам придется совершить более длительное путешествие, - добавил он некоторое время спустя.
- Куда?
- Ближе всего в Гамбург, хотя можно и в Бремен или даже в Гановер. Нам нужно будет забрать лабораторное оборудование и реактивы. Все это займет немало места, поэтому нужно найти перевозчика. Он отвезет нас на склад и привезет назад уже с грузом. Используем у перевозчика мои поддельные документы, хотя не думаю, что у Тони настолько длинные руки, чтобы на каждом шагу иметь шпиона. Но заказ придется делать на настоящее имя, потому что у меня разрешения есть только на него. Имена заказчиков без судебного приказа разглашать запрещено, так что это относительно безопасно...
Том закончил с уборкой, сел на свободный табурет, и, сдвинув брови, стал медленно массировать веки. Габриэль все ждал, но когда стало ясно, что Том не продолжит, он чуть наклонился вперед:
- Вас... тебя что-то беспокоит?
- Да, - произнес он наконец. - Чтобы разрешения продолжали действовать, мы каждый год проходим медицинскую комиссию, подтверждая, что мы в здравом уме, не употребляем наркотики, не болеем ничем, вроде эпилепсии, и способны различать что с чем мы смешиваем, чтобы не взорвать лабораторию и себя... - он снова сделал паузу и Габриэль понял, к чему Том клонит. - Мои разрешения еще действуют, но это не будет иметь значения, если выяснится, что сейчас я не только не различаю цвета, но и вообще не вижу, что в пробирках. Нам ничего не продадут, если заподозрят, что я слеп. Все разрешения сразу аннулируют, и мы не сможем ничего купить не только в той компании, но и вообще где-либо.
- В таком случае… лучше купить нелегально, - осторожно предложил Габриэль.
- Купить нелегально опаснее. Во-первых, там у нас больше шансов столкнуться с Тони. А во-вторых, если меня поймают, я лишусь права на исследовательскую деятельность навсегда.
- У меня нет лицензий, и я не боюсь их потерять...
- Но и в полицейском участке не торопишься оказаться. Ты несовершеннолетний, об этом сразу станет известно твоим родителям. Германия не Италия, здесь все строже, и ни у одного из нас нет знакомых на нелегальных складах.
Габриэль был согласен, но ему уже удавалось подобное, поэтому он считал, что хорошо рассчитаный риск может оправдаться, но Том продолжил:
- Не будем торопиться и действовать необдуманно. Мне нужен ноутбук или планшет, я попробую созвониться с одним... хорошим знакомым, уверен, он нам поможет. Ему понадобится несколько дней, но все будет официально и с необходимыми разрешениями. Только если не получится достать реактивы законно, будем искать другой способ.
***
Новый планшет лежал на коленях Тома. Они немного поспорили с Габриэлем, от чего слепому Тому будет больше пользы. Понадобилось полтора часа, чтобы выбрать то, что нужно, но современные технологии победили и уже к вечеру, немного повоевав с не желавшей понимать его с первого раза машиной, Том слушал длинные гудки Skype в ожидании ответа.
- Карл Браунер слушает.
- Добрый вечер. Это Томас Лауэн.
В трубке послышалась тишина, а затем потрясенный вздох:
- Том?.. – долгая пауза, тяжелое взволнованное дыхание, а затем: - Черт бы тебя побрал, Лауэн, я сейчас тебя сам убью... собственными руками!.. - голос сорвался, послышался какой-то сдавленный всхлип, а потом всё стихло, будто микрофон прикрыли рукой.
- Карл? Ты в порядке? Если я не вовремя, я могу перезвонить...
- Нет!.. Подожди! Я… в порядке, - его голос еще звенел, но был уже гораздо спокойнее. - Я искал тебя по всему Берлину, - он пробормотал что-то ещё, но Том не расслышал. – Где ты был?
С секунду Том молчал, но всё же ответил:
- Меня… держали в каком-то подвале.
- Всё-таки похитили… Где ты сейчас?
- Не могу сказать.
- Тогда включи геолокацию на своем аппарате, я тебя найду.
Том покачал головой, хотя его собеседник и не мог его видеть.
- Нет, Карл. Я в безопасности, - он глубоко вздохнул, но Карл не дал ему продолжить:
- Ты нигде не можешь быть в безопасности. Только я могу тебя защитить.
- Мне не нужна защита, но мне нужна твоя помощь... если тебя это не затруднит.
- Шутишь, да? Говори, что нужно, ты же знаешь, что я всё для тебя сделаю.
- Я... Я очень благодарен за это, Карл, - Том крепче сжал планшет и прикрыл глаза. На том конце провода слабо фыркнули, красноречиво показывая, куда ему стоит засунуть свою благодарность.
- Не за что. Говори, чем я могу помочь.
- Нужно оборудовать лабораторию, но я не хочу пользоваться своими документами.
- Понимаю. Пришли мне список необходимого и адрес. Подойдет любой склад, с которого ты сможешь всё забрать, если не хочешь, чтобы я знал, где ты.
- Пришлю, как только составлю. Ты же понимаешь, что это не вопрос доверия?
- Забудь. Можешь рассказать, что с тобой случилось?
Том долго молчал, решаясь. Он не хотел даже вспоминать об этом, не то, что рассказывать, но он был должен Карлу хотя бы объяснение.
- У меня к тебе будет еще одна просьба, если это возможно.
- Слушаю.
- Выясни все, что сможешь про некоего Тони. У него много людей и оружия, и он может позволить себе похищать кого захочет прямо с улицы. У него хорошие информаторы, он много знает о тех, кто ему интересен, но не всё. Ещё у него есть доступ к готовым и экспериментальным продуктам из «Бертолли». Думаю, он может хорошо знать Бертолли лично.
- Как выглядит?
Том помолчал, но всё же ответил:
- Думаю, ему около сорока пяти. Возможно, иностранец. Говорит чисто, но манера речи...
- Том, что он с тобой сделал?
- Что ты имеешь в виду?
- Я не думаю, что ты не понял вопроса. Ты не описываешь его внешность, но хорошо изучил его голос. Ты не сказал, что не встречался с ним, значит, скорее всего, у тебя были завязаны глаза или...
- Карл, не надо.
- Что. Он. Сделал.
- Мне до встречи с ним ввели экспериментальный препарат. Я ослеп.
В трубке послышался рваный вздох. Том ожидал вспышки ярости, но обманчиво спокойный тон был ещё хуже:
- У тебя что-нибудь сломано?
- Возможно, трещина в ребре. По словам моего... компаньона у меня сильные гематомы. И по ощущениям похоже.
- Я приеду к тебе.
- Нет.
- Не спорь.
- Я не стану повторять.
- Том! - голос Карла задрожал, очевидно он прекрасно понимал тщетность своих просьб и угроз, - Пожалуйста.
- Ты знаешь мой ответ. Это ради твоей же безопасности. Я не хочу, чтобы тебя каким-либо образом связали со мной.
- К черту мою безопасность! Мой отец занимается безопасностью Бертолли и еще двух десятков известных бизнесменов и политиков. Никто не посмеет тронуть его сына.
- Я не хочу проверять, и оставим этот разговор. Так ты узнаешь, кто такой Тони и на кого работает?
- Узнаю всё, что только возможно.
- Спасибо.
- Том...
- Да?
- Ты не один там? Как ты справляешься без...
- Всё хорошо. Со мной… мальчик. Его тоже держали пленником. Нам удалось сбежать вдвоём.
- Что ты о нём знаешь?
- Мало. Ему пятнадцать. Учился в Италии, мать с отчимом живут в Берлине. Тони хотел его убить, но я не понял за что. Возможно из-за отчима.
- Если бы хотел убить - убил бы. Нужен всего лишь один выстрел. Если ему удалось сбежать, ты не думаешь, что...
- Нет. Тебя там не было, Карл. После того, что с ним сделали, он чудом остался жив.
- Но ты не мог этого видеть.
- Слава богу, что я этого не видел, иначе я никогда не смог бы закрыть глаза и видеть что-либо другое. Его привязали ко мне и я чувствовал каждый удар. Им не удалось найти Люку, поэтому они калечили его, чтобы я отдал им формулу. И я отдал бы, если бы знал её.
Том прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Он тяжело дышал, со дна памяти всплывало на поверхность то, о чем он хотел бы забыть.
- Его пожалел охранник и отпустил нас обоих. Меня - только потому, что Габриэль не мог сам идти. Если бы не он, я не уверен, что мы сейчас говорили бы с тобой... - он вздохнул и заговорил быстрее: - Знаешь, это так сильно отличается от того, что я видел в лаборатории... Там смерти воспринимаются иначе. Выстрел или яд. Исподтишка, незаметно, таясь. Или ты или тебя - всё просто и, хоть и подло, но по-своему справедливо. Я хочу сказать... все знают, чего ожидать. За два года я видел столько трупов, что хватило бы на небольшое кладбище. Но здесь всё было иначе. Никакого шанса, никаких правил, никаких равных условий. Ты в полной их власти, они могут делать с тобой абсолютно всё, что им вздумается... Я еще никогда не чувствовал себя таким никчемным и беспомощным...
- Том, не надо...
- Нет, Карл, я хочу, чтобы ты понял, что это за люди и был осторожен.
- Но тебе больно.
- А ты думаешь, когда я молчу, мне лучше? Думаешь, я забываю об этом хоть на минуту? Ты знаешь, когда... когда умер Люка, я хотел убить тех, кто это сделал. Я хотел наказать Бертолли, отняв у него лабораторию и, может быть, жизнь, за то, что создал этот ад. Но мне не хотелось мстить его семье, и мне никогда не хотелось никого мучить перед смертью. Я считал и до сих пор считаю, что это должно касаться только тех, кто причастен. И я был уверен, что смерть - достаточное искупление... Но больше я так не думаю. Я хотел бы найти этого Тони и сделать с ним то, что он сделал с Габриэлем. Я медленно сдирал бы с него кожу, полоску за полоской, а потом изобрел бы лекарство, чтобы она отросла, чтобы я мог начать всё сначала. Я хочу, чтобы он испытал то чувство беспомощности, когда тебя голым подвешивают за руки и дают понять, что ты никто, хуже лабораторной крысы, от которой могут в следующую минуту избавиться, свернув шею! Но такой милости ждать не стоит... Не раньше, чем на тебе не испытают полтора десятка медицинских препаратов, половину из которых придумал ты сам!..
- Том, он не мог...
- И я наслаждался бы этим, - голос Тома стал громче. - Не просто сделал бы то, что мерзавец заслужил, а наслаждался бы каждой минутой его мучений. Что же касается Бертолли... - на этот раз голос Тома упал почти до шепота. - Если всё это происходило с его ведома, я хочу, чтобы он узнал, каково терять дорогого человека.
- Они не могли... Скажи, что ты преувеличиваешь!.. - Карл умолял его соврать, но Том не был настроен щадить ничьи чувства:
- Всё было именно так, Карл. Я пробыл там около четырех суток, и половину этого времени провел в судорогах и галлюцинациях. Но последние часы были самыми ужасными.
Том замолчал. Карл тоже долго молчал.
- Как ты пережил это? Как ты можешь есть и спать после такого?
- Никак. Первое время я не мог ни спать ни есть. Сейчас я заставляю себя делать это механически. Но я уже не ребенок и отчасти был готов к тому, что подобное может однажды случиться, если к такому вообще можно быть готовым. А этот мальчик... Ни с кем такое не должно случаться в пятнадцать лет! Слышишь?! Ни с кем! Если бы ты знал, как я хочу найти этого мерзавца!..
- Я сделаю для тебя всё, что возможно, Том, - прозвучало устало, но решительно. - И даже невозможное. Но ты не сможешь насладиться видом Тони, если не сможешь видеть.
- Для этого мне и нужна лаборатория.
- Но как ты будешь работать?
- Габриэль будет мне помогать.
- Насколько я понял, он сейчас не готов к научной работе. Человеку с дрожащими руками нечего делать в лаборатории.
- Я знаю, но других вариантов нет. Я не буду заставлять его… Мы начнем с точных рассчетов и большого числа опытов in vitro. Ему будет полезно отвлечься.
Карл мрачно усмехнулся.
- Это слишком большой риск, и твоему Габриэлю просто отвлечься сейчас недостаточно. Если все так, как ты описал, то ему нужно лечение: семья и помощь специалистов.
- Я знаю. Но это его решение. Если он не хочет возвращаться домой, я не могу его заставить.
- Конечно, можешь. Он несовершеннолетний. Он должен быть с родителями или опекунами.
- Чего ты хочешь от меня? Чтобы я заявил на него в органы опеки? Это будет замечательной благодарностью за то, что я жив и свободен благодаря ему, не правда ли? Нет, Карл. Я, может быть, не самая идеальная семья для него, как и он сейчас не самый идеальный помощник в лаборатории, но все останется так, как есть, до тех пор, пока он не решит иначе. Если ему нужна поддержка и забота, он получит всё, что я только способен дать.
***
Габриэль отошел от двери и оперся о стену, чтобы не упасть. Его вело - то ли от того, что он всё ещё не полностью оправился от потери крови, то ли от воспоминаний, разбуженных словами Тома. То ли от его последних слов.
Услышанное поразило его, хотя он и мечтал об этом с той самой минуты, как только очнулся; молился, надеялся, и всё равно в глубине души боялся, что это лишь его пустые надежды, самообман. Том действительно так сильно беспокоится о нем?..
Он не собирался подслушивать, так вышло. Он услышал голос Тома и решил, что он зовет его. И лишь услышав ещё один голос, понял, что ошибся, но было уже поздно, разговор увлек его, и он не смог отойти от двери.
Оказалось, что у Тома есть преданные ему люди. По крайней мере один. Том был по-настоящему ему дорог, он беспокоился за него. В отличие от самого Габриэля, Тому было к кому обратиться. Почему-то раньше Габриэлю казалось, что Том так же одинок, как и он сам, но похоже он заблуждался. Здесь, в Германии, Том вырос и жил. У него здесь был дом, а не просто место, которое он едва помнит. У него должны быть друзья, знакомые, однокурсники... Может быть, девушка? Кто ему Габриэль? Действительно ли компаньон, как он сказал своему другу? Или новое бремя, которое он взвалил на себя взамен брату в благодарность за случайное спасение? Ещё один долг совести? Гариэль просил Тома остаться, потому что до смерти испугался за его жизнь. Да, сам он… не знал бы, что бы делал без Тома, но он не произнес бы этого вслух, если бы не страх за него.
Гариэль дошел до дивана и тяжело оперся о его спинку, глядя перед собой невидящим взглядом. Том стал для него самым близким человеком, и это не просто красивые слова. Если подумать, кроме Тома, у него не осталось ни друзей, ни близких. Часто переезжая и не имея возможности доверять никому, он не обзавелся друзьями. А семья... семья, что когда-то была единственным его маяком в жизни, теперь потеряна навсегда; он стал лишним в собственном доме, семейное дело с минуты на минуту перестанет им принадлежать, а за его голову назначена награда. Теперь на то, что он доживет до двадцати пяти, не поставил бы даже он сам.
Зато у него был Том.
Габриэль, все так же, не глядя, опустился на диван. В гостиной было темно, лишь за окном догорала последняя алая полоска на горизонте.
Том для него – всё, но кто он для Тома? Зачем он ему? Ответа на этот вопрос не было. Единственному близкому человеку Габриэль был не нужен и, может быть, даже мешал, замедляя его выздоровление.
Габриэль прикрыл глаза.
Том слишком добр к нему. Каждую минуту, оставаясь с Габриэлем и откладывая свое исцеление, он рискует жизнью. Он хотел дождаться, пока Том вернет зрение и тогда помочь ему "открыть формулу", но если именно он сам препятствует этому, если без него Том справится со всем гораздо быстрее, то он не имеет права, лишать Тома возможности исцелиться и после этого считать себя его близком человеком.
Он медленно встал и направился к комнате Тома.
***
- Том, можно к вам? - Он остановился у входа. - Я хотел бы поговорить.
Том сидел на кровати и прядь за прядью разберал и расчесывал волосы. На звук голоса Габриэля он повернулся и кивнул:
- Конечно, проходи. Возьми себе второе одеяло и подушку.
Габриэль покраснел:
- Я не за этим. Я хотел бы поговорить с вами.
- Что-то случилось?
- Я знаю, что это была моя идея, чтобы вы остались со мной. Я знаю, что сам просил вас об этом и теперь мои слова могут показаться вам по меньшей мере странными...
- Жалеешь об этом?
- Нет, конечно, нет. Вы... действительно спасаете меня. Я не справился бы без вас и очень благодарен за всё. Но если присутствие здесь вас тяготит... если... вас где-то ждут, но чувство долга или ваша совесть не дает вам оставить меня в ущерб себе, то я бы этого не хотел. Видите ли, в тот день, когда случился наш разговор, я был не в себе. Я только пришел в сознание и мое... душевное здоровье было нарушено. Не могу сказать, что сейчас я в полном порядке, но мне уже намного лучше и я не хочу быть вам обузой. В тот день мне приснился кошмар... в котором вы были мертвы. Я очень испугался. Когда вы не ответили мне, куда пойдете, я решил, что вам некуда идти, хотя на самом деле вы и не обязаны были мне сообщать... я просто не понял вашего намека. В общем, я повел себя глупо и вынудил вас остаться, а ваша порядочность не позволила вам отказать. Это было некрасиво и неблагодарно с моей стороны. Возможно - даже наверняка! - у вас есть друзья, которые могут помочь вам вернуть зрение куда скорее, чем это могу сделать я. В общем, если это так, то я освобождаю вас от вашего обещания. Вы ничего мне не должны, вам нет нужды запираться со мной в этой глуши.
Том вздохнул и покрутил в руках расческу.
- Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?
- Нет.
- Тогда я тебя не понимаю.
- Но я ведь только что сказал, разве вы не слышали? Я обуза для вас. Вы готовы нянчиться со мной, когда есть те, кто вас ждёт!
- Габриэль, ты помнишь мой дом?
- Э-э, да...
- Как ты считаешь, - он отвернулся и запустил руку в волосы, очевидно, тема не была ему приятна, но он продолжил: - те, кого где-то ждут, строят такие дома?
Габриэль сделал несколько шагов и остановился прямо перед Томом.
- Я... не думал об этом. Но я подумал, что если у вас есть такой друг, который может сделать ради вас всё, что угодно...
- Карл мне не друг. И я не хочу, чтобы он делал для меня всё, что угодно. Я знаю его с детства. Когда-то он лежал вместе с Люкой в одной палате. В отличие от Люки, ему я смог помочь. Он… давно влюблен в меня, и считает что что-то должен мне за исцеление. Я не думал, что когда-нибудь попрошу его о помощи, но в этот раз просто не было иного выхода. Дело здесь не только в моей щепетильности. Меньше всего я хочу, чтобы однажды он оказался на твоем месте в каком-нибудь подвале. Я неподходящий человек для дружбы. Я говорил об этом и тебе. Какими бы связями он ни обладал, насколько бы состоятелен ни был, цена за мою дружбу может оказаться ему не по карману. Я не должен допустить этого, даже если он сам этого не понимает.
- Но… вы не допускаете, что, может быть, ваша дружба, ваша жизнь и вы сами стоите этого риска? Может быть, потерять вас, даже не узнав, гораздо хуже, чем подвергнуться опасности. Вы не вправе решать за других.
- Ты испытал это на себе. Скажи, стоит ли моя дружба того, что ты пережил там?
Габриэль долго молчал. Не потому, что не знал ответа на этот вопрос. Скорее он не знал, как сказать об этом Тому. Для себя он решил это уже давно, практически в тот же миг, как вернулся в сознание и увидел Тома у своей постели.
- Вы можете счесть меня сумасшедшим, но поверьте, у меня не так много близких людей, чтобы разбрасываться ими. Как бы ужасно это ни было, не смотря на последствия, не смотря на все мои фобии и панические атаки - или как там они называются - я готов вернуться туда и пройти всё сначала ради тех, кого я люблю. Я смог пережить это ради какой-то полу-мифической формулы, неужели вы думаете, что я не смогу сделать это ради вполне реального живого человека?
Глаза Тома поражённо распахнулись и уставились туда, где по его мнению стоял Габриэль. Его лицо стоило смущенно пылающих щек Габриэля. Казалось, он не ожидал такого ответа и не знал, что на это ответить. Наконец он ощупью нашел руку Габриэля и крепко сжал его пальцы.
- Ты совершенно безумный, удивительный не-ребёнок.
- Глупости, - отвернулся Габриэль, краснея еще сильнее. - Пожалуй, я пойду - уже поздно.
- Ты уверен, что не хочешь лечь здесь?
Габриэль помотал галовой:
- Мне нужно научиться самому справляться со своими страхами. Спокойной ночи.
- Подожди.
Габриэль замер на пороге в ожидании.
- Ты знаешь... Бывает, мы сталкиваемся с чем-то, с чем сложно справиться в одиночку, а рядом нет того, кому можно было бы доверять. Тогда мы сжимаем зубы и боремся, боремся - и в конце концов или ломаемся или побеждаем. Это закаляет характер, но портит нервы. Но я бы хотел, чтобы ты знал, что у тебя есть тот, кому ты можешь доверять. Если ты однажды поймешь, что не справляешься, помни, что ты не обязан проходить через все это один. Эта дверь всегда будет открыта для тебя.
Габриэль опустил голову и, прежде чем выйти, прошептал:
- Спасибо, я это запомню.
***
Том не спал, прислушиваясь к каждому шороху в доме. Где-то далеко от его комнаты, в гостиной, шли старые часы. Котенок нашел себе какую-то игрушку и тихонько шуршал где-то в коридоре. В остальном было тихо. С тех пор, как Габриэль ушел к себе, Том не слышал его. Зато его слова полночи не шли у Тома из головы.
«…стоит ли моя дружба того, что ты пережил в том подвале?»
«...Я готов вернуться туда и пройти всё сначала ради тех, кого я люблю. Я смог пережить это ради какой-то полу-мифической формулы, неужели вы думаете, что я не смогу сделать это ради вполне реального живого человека?»
Том понимал, что это не просто слова. Кому как ни Габриэлю знать им цену? Том помнил, как он держался перед лицом смерти, помнил дерзкие слова, брошенные в лицо Тони, и тихое "Не надо", когда Том пообещал рассказать все, что знает о формуле. Габриэлю было всего пятнадцать, но Том хотел бы иметь такого друга... если бы только дружба Тома могла принести Габриэлю что-нибудь, кроме неприятностей. Впрочем, у Габриэля хватало неприятностей и без Тома. Домой ему вернуться было нельзя, но как жить дальше? Когда Габриэль задавал эти вопросы в подвале, Тому казалось, что главное - выбраться и выжить, а все остальное решится само собой. Сейчас же было очевидно, что это только начало. Том восстановит зрение и сможет вернуться в лабораторию, чтобы воплотить в жизнь свои планы. А что будет делать Габриэль? Сменит имя? Навсегда лишится дома и родных? Будет жить, вечно оглядываясь? Прячась? Опасаясь каждого шороха? Сможет ли Том защитить его, если не смог защитить даже себя?
Сегодняшняя ночь казалась ему бесконечной. В саду уже давно замолкли кузнечики и вечерние птицы. Через несколько часов начнет светать, а сон все не приходил. Том вжался лицом в подушку, стискивая её в бессильной ярости. Так много всего нужно сделать и так мало он может прямо сейчас. Часы в гостиной пробили три раза. И почти сразу в коридоре появились легкие шаги. Том не заметил бы их, если бы не вслушивался в тишину. Шаги замерли у его двери и послышался вздох. Затем зашуршала ткань - Том явственно представил, как Габриэль поправил взятое с собой одеяло и двинулся к своему привычному углу.
- Там холодно, иди сюда, - Том откинул одеяло и подвинулся на постели.
Габриэль замер и не двигался.
- Я... я вас разбудил?
- Нет, я тоже не могу уснуть. Иди скорее - холодно.
Габриэль нерешительно подошёл ближе.
- У меня есть свое одеяло, - прошептал он, но в его голосе не было ни испуга, ни настойчивости - просто факт.
- Оно не понадобится. Мы, кажется, утром выяснили, что в одном одеяле нет ничего порочного.
Том слышал, как одеяло опустилось на пол, а затем матрас прогнулся под весом еще одного тела. Том дождался, пока Габриэль придвинется ближе и накрыл их обоих.
Габриэль мелко дрожал, он почти не дотрагивался до Тома, но даже на расстоянии Том чувствовал, насколько он заледенел. Том сам подвинулся к нему и приобнял за плечи.
- Прижмись ко мне спиной, так ты быстрее согреешься, - прошептал он, хотя в шепоте не было никакой необходимости.
Габриэль послушно прижался к теплой груди Тома и уже через несколько минут дрожь прекратилась, а его дыхание стало ровнее и глубже. Том чувствовал, что и сам засыпает. Мысли, которые терзали его большую часть ночи разом разлетелись, стоило рядом оказаться живому дышащему созданию.