Глава 15. Ему нужна любовь
Том снова курил на террасе. Хотя курил - это возможно слишком громко сказано. За последний час в его легкие попало столько дыма, что он накурился на неделю вперед. Сейчас он просто держал в руке зажженную сигарету, даже не поднося её к губам: его мутило и без того.
Габриэль просил его переспать.
Том зажмурился и сжал кулаки. Как только такое пришло ему в голову? Том действительно никогда раньше не был с мужчинами... Его лицо мученически искривилось. С мужчинами! Ему до мужчины еще минимум пять лет. Мальчишка, ребенок... почти. Он был на полторы головы ниже и упирался носом Тому в грудь, когда стоял рядом! Конечно, Том был достаточно высок, и большинство женщин, стоя рядом с ним, были приблизительно на одном уровне с Габриэлем, но у женщин были... другие преимущества! Округлая грудь, широкие бедра... женщины знали, чего хотят от него! И его женщинам было не пятнадцать лет! По крайней мере, с тех пор, как он сам вышел из подросткового возраста.
Том приложил пальцы к вискам, потирая их, как при сильной мигрени.
Еще с университета он знал, что гендерные различия имеют значение лишь для продолжения рода. Как настоящий ученый, он не позволил бы одной хромосоме управлять его предпочтениями, если бы дело было только в этом. Он не встречал никого из мужчин, в ком увидел бы предмет желания. Ему нравились гладкая кожа, точеные черты, ухоженное стройное тело. Нравилось быть сильнее партнера, обладать им. И он не выносил кривляний и жеманства. Никто из знакомых мужчин не соответствовал сразу всем этим критериям, зато было достаточно женщин. Возможно, если бы он, будучи студентом, не был так занят своими исследованиями, кто знает куда завели бы его сексуальные эксперименты, но времени всегда было мало, а девушек вокруг него всегда хватало, и он не задумывался о поиске чего-то иного.
То, что Габриэль мог подойти под его критерии симпатии, вызывало в нем отнюдь не облегчение, будто в том была его вина, будто он собирался этим воспользоваться… Хотя Том уже знал, что сделает всё так, как нужно, чтобы Габриэлю действительно стало лучше. Чтобы он почувствовал себя ценным, любимым. Том не мог сказать ему "нет". Только не ему. Только не в возможности почувствовать себя в безопасности. Только не после того, что он пережил...
Том не тешил себя надеждой, что это может быть "только секс". Только секс ничего не решает и никого не лечит. Только секс, как правило, вообще мало что значит... и о нем не просят так, будто это последнее предсмертное желание.
Габриэлю нужно, чтобы все было по-настоящему. Том поморщился от этого "по-настоящему". Как будто ввести член в чужое тело можно понарошку. Он знал, что просто упрямится, не желая признавать, что дело не в телодвижениях, а в том, что чувствуешь после: опустошение, когда улеглись гормоны, или чувство правильности и завершенности. По чувству глухого отчаяния после секса Том мог бы быть специалистом, если бы когда-то не приказал себе разделить чувства и биологические потребности, не позволять эмоциям брать верх над разумом. Он не хотел, чтобы Габриэль узнал когда-нибудь это чувство. Но проблема как раз и состояла в том, что Габриэлем двигали не биологические потребности.
Тому иногда было сложно понять, что им двигало. Габриэль был подростком, разрываемым на части гормонами и наложенными одна на одну приобретенными травмами. От него нельзя было ждать рациональных и взвешенных решений... но правда состояла в том, что Габриэль как раз отличался разумными и взвешенными решениями. Может быть, необычными, но он понимал, что делает и для чего. Он вообще был взрослым человеком, гораздо более взрослым, чем сам Том в его возрасте. А еще очень независимым. Да, у него было отчаянное желание почувствовать себя нужным, но у кого его нет? Габриэль успешно скрывал его большую часть времени. Он не заслужил быть просто использованным, даже если сам просил об этом.
Это было сложное решение. Может быть, одно из самых сложных, которые Тому приходилось принимать. Каким бы сильным ни был Габриэль, у каждого человека – свой запас прочности, и Том чувствовал, что Габриэль своего предела уже почти достиг. Ему нужна помощь, нужен человек, на которого он мог бы положиться. Ему было необходимо дать почувствовать себя желанным, нужным, дать понять, что он не одинок, что о нем заботятся, что им не пренебрегают. Что его тело, как и душа, свято и неприкосновенно, его берегут и никто не в праве притронуться к нему без его разрешения. Это дало бы ему необходимую уверенность... в себе, в жизни.
Том готов быть помочь ему, готов был быть рядом... мог бы стать ему другом или... старшим братом, как ни было больно это вспоминать. Но любовником... Почему именно Тому выпало испортить, замарать то единственное, что ещё осталось нетронутым в этом мальчике после всего пережитого?
Первый сексуальный опыт Габриэля. Ночь, которую он запомнит на всю жизнь. После чего он либо влюбится, либо получит еще одну травму. Хотя не исключены оба варианта сразу.
Почему он не мог влюбиться в своего ровесника или ровесницу? Первые робкие переглядывания, неуклюжие поцелуи, сумбурная близость, которая с каждым разом становилась бы все лучше... Обещания любить до гроба, первое разочарование и разбитые сердца. Это отвлекло бы Габриэля от прошлого, новые переживания показали бы, что жизнь продолжается... Том готов был пройти все это вместе с ним, быть рядом и, обнимая, сказать, что все случается в первый раз. Но теперь он сам должен стать действующим лицом в этой драме под названием "первая любовь"... для мальчика, который примет за чистую монету каждую ласку, каждое слово, которыми обмениваются партнеры, чтобы доставить друг другу удовольствие. Как объяснить ему, что это не ложь, а просто культура секса, маленькая игра, в которую оба играют?..
Но Габриэлю не нужна игра, ведь так? Ему нужна любовь. Помнил ли Том еще что значит это слово? Мог ли он дать Габриэлю то, что ему нужно? Или правильнее будет спросить, хотел ли? Не были все эти «испачкать невинность» и «почему я» всего лишь оправданиями? Габриэль был достаточно взрослым, чтобы его пытать, но недостаточно взрослым, чтобы по-настоящему его любить?
Том прикрыл глаза и едва сдержал рвущийся из груди вздох. Он сомневался, что сможет сегодня уснуть, но было уже поздно. Габриэлю нужен полноценный сон, и дополнительный стресс от недосыпа ему ни к чему.
Он вернулся в гостиную, где Габриэль все еще читал и наверняка нервничал, судя по учащенному дыханию.
- Уже поздно. Книга никуда не денется, продолжишь завтра. Идем в постель, - он протянул руку.
Почувствовав в своей руке дрожащую ладонь, Том сжал ее и грустно улыбнулся.
- Ты думаешь, что доверяешь мне, но это не так, - сказал он, развернувшись и ведя за собой Габриэля.
- Я доверяю, - возразил Габриэль, но Том больше ничего не ответил.
Он привел его в свою спальню, отпустил и отошел к другой стороне кровати.
- Доверие – не тогда, когда ты знаешь, чего ожидать. Когда ты знаешь – это просто знание, - он сел на кровать, спиной к Габриэлю и откинулся на руки за спиной. - Я обещаю, что я не притронусь к тебе сегодня. Я лишь хочу, чтобы ты отдохнул. Переодевайся.
Габриэль начал раздеваться, судя по шероху одежды и вскоре скользнул под одеяло.
Том тоже медленно разделся, надел пижаму и лег на свою половину кровати, не дотрагиваясь до Габриэля.
- Том, я затеял всё это не для того, чтобы между нами появилась дистанция. Наоборот, я хотел убрать её совсем, хотел быть ещё ближе к тебе, но не знал как, - он осторожно пододвинулся к Тому и обхватил одной рукой поперёк груди под одеялом. – Я действительно тебе доверяю.
Руки Тома провели по его голым плечам, скользнули по спине под одеяло и замерли, нащупав голые ягодицы. Все тело Тома напряглось.
- Ты издеваешься? Я сам себе не доверяю, когда ты весь голый и так близко…
- Я не боюсь тебя. Что бы ты ни сделал, я знаю, что не буду жалеть.
Том обхватил его за запястья и опрокинул на спину, прижав своим весом к кровати.
- Ты так в этом уверен?
- Уверен. Ты никогда не причинишь мне боли. Даже сейчас ты держишь меня за запястья, чтобы чувствовать мой пульс.
Том отпустил его руки, но не отстранился, опираясь на локти по бокам от его головы.
- И что с тобой делать?.. – ласково прошептал он.
- Думаю, ты знаешь, - так же шепотом ответил ему Габриэль. – Но если что, в интернете много видео…
Том фыркнул и уткнулся лбом ему в ключицу.
- Нет, сейчас спать. Хочешь голышом – спи так. Но я уже пообещал, что не трону тебя сегодня, а завтра, может быть, ты сам передумаешь.
- Не передумаю.
- Тогда и поговорим, - он укутал Габриэля в одеяло как гусеницу и прижал к себе, не касаясь голого тела.
* * * *
Габриэль бежал по тропинке через незнакомый парк. Скорее это был старый сад. Его повсюду окружали частично скрытые в тумане кусты и деревья. Он не знал от кого убегал, просто бежал и бежал. Что-то гналось за ним и это "что-то" было очень голодным и опасным. Он не оборачивался, просто знал, что оно уже почти догоняет его. Иногда он слышал за спиной тяжелое дыхание и зловещее клацание зубов, и тогда Габриэль бежал еще быстрее, хотя ему казалось, что его сердце сейчас выскочит из груди. Еще он слышал голоса. Они звали его сзади.
- Gabriel, attendez, où courez-vous? - Ему казалось, что он слышит голос своей матери, но он не обернулся.
- Gabriel! Aspetta, andremo con voi! – кричали его друзья и знакомые по колледжу.
Тропа постоянно петляла. Одежда цеплялась за кусты, острые ветки обдирали лицо и щеки, но он все бежал. Он не знал куда. Ему некуда было бежать, но остановиться не мог.
– Bill! Wait for me! You can't be along all your life, you need us.
- Posso e lo farò. Lasciami stare! Vattene! – кричал он через плечо.
* Габриэль, постой, куда ты бежишь?(франц.)
*Габриэль! Стой, мы с тобой!(итал.)
*Билл! Подожди меня! Ты не сможешь жить один, мы нужны тебе. (англ.)
* Могу и буду! Оставьте меня в покое! Уходите! (итал.)
- Тебе некуда бежать, это глупо, Габриэль – звала его мать. – Постой, нам нужно поговорить. Ты не можешь сбежать от своей семьи. Это все, что у тебя есть. Это все, что имеет значение, помнишь?
Габриэль уже хотел было ответить ей, но зацепился ногой за какую-то корягу и растянулся на земле. Застонав от боли, он повернулся лицом к опасности. Их была целая толпа. Все, кого, он когда-то знал: его мать, отчим, одноклассники, "лучшие" друзья, включая Тони с опасной бритвой, которой он когда-то резал его одежду.
- Что вам от меня нужно?!
- Только знать, что ты помнишь о нас, - ухмыльнулся Тони.
- Я не хочу о тебе помнить! Я хочу все забыть!
- Но ты не можешь просто забыть о нас. Мы были с тобой всю твою жизнь, - ответила Франсуаза.
- А теперь я больше этого не хочу. Ты меня предала! Вы все меня предали!
- Это ты нас предал! Ты хочешь отдать формулу неизвестно кому!
- Том единственный, кто пришел мне на помощь.
- И где сейчас твой Том?
Габриэль осмотрел собравшуюся толпу. Тома действительно с ними не было.
- Его нет, потому что Тома, которого ты себе придумал не существует.
- Неправда!
- Хватит разговоривать, - сказал Тони, делая несколько шагов к нему. – Повесим его на сук.
Неизвестно откуда на запястьях Габриэля появились веревки, он попытался освободить руки, но ему это не удалось, а толпа подходила все ближе и ближе. Он попытался отползти спиной, все еще не желая выпускать их из виду, и вдруг натолкнулся на что-то. У него за спиной кто-то стоял. Он почувствовал, как его прошивает холодный пот, и закричал. Сзади его обхватили сильные руки и голос Тома начал шептать ему что-то.
Габриэль проснулся все еще крича и Том действительно прижимал его к себе, покачивал и уговаривал успокоиться.
* * * *
Очень жаль, что ни один из них не следил за тем, какой день недели на календаре. Габриэль хмуро глядел на информационное табло у дороги, где температура воздуха и дорожного полотна периодически сменялась временем и днем недели. Можно ли было выбрать для покупок более неподходящее время, чем полдень воскресенья? Когда-то это был его любимый день недели, но после произошедшего в Берлине воскресенья перестали ему нравиться.
Они лько вышли в магазин, когда Габриэлю кто-то положил руку на плечо. Он вздрогнул и отшатнулся, резко развернувшись. Это была молодая девушка, примерно одного возраста с Габриэлем. В руках она держала пачку рекламных листовок.
- В нашем магазине сегодня акция, - быстро заговорила она отработанным тоном. - Купите пудру и получите тени в подарок.
- И что из этого мне, по-вашему, нужно? - нахмурился Габриэль.
- И то и другое, - ничуть не смутившись, ответила она. - Эти тени придают вам болезненный вид, а тональник слишком бледный для вашей кожи. Такие проколы часто случаются, когда только начинаешь пользоваться косметикой. Наш косметолог поможет подобрать оттенок, который вам подойдет.
Габриэль не нашелся что ответить, а она сунула ему в руку листовку и отправилась дальше.
- Не можешь решить что хуже - что тебя сочли девушкой или что не оценили макияж? - улыбнулся Том.
- Нет на мне никакого макияжа.
- Я это понял. Всё действительно так плохо?
Габриэль посмотрел на свое отражение в одной из витрин. Конечно, сейчас вид у него был не такой болезненный, как сразу после того, как он очнулся, но и на себя прежнего Габриэль похож не был. Только он не мог понять, что не так. Из-за того, что он сильно похудел, глаза теперь занимали едва ли не пол-лица. Челка, которую он еще в Италии никак не мог решить, стричь или отращивать, теперь спадала на глаза, а сзади волосы закрывали шею. И все равно он не видел в себе ничего женственного. Джинсы, короткая кожаная куртка и ботинки на платформе могли принадлежать кому угодно.
- Не знаю. Я не вижу ничего особенного.
- Если хочешь, давай зайдем.
- Зачем?
- Я никогда не проверял на себе, но мои сокурсники другой раз замазывали тональным кремом синяки или засосы. Если у тебя на самом деле настолько болезненный вид, возможно, стоит попробовать.
- Ты всё равно не видишь, а мнение остальных мне не важно.
- Мне показалось, что тебе не нравится, когда тебя разглядывают.
- На меня всё равно будут пялиться, но если я начну краситься, то уже по другой причине.
Том улыбнулся.
- Возможно. Но к другим взглядам ты привыкнешь быстрее. Разве они не смотрят на меня? Хотя я не вижу этого, другой раз мне кажется, что у меня в затылке вот-вот появится дыра.
Габриэль вздохнул.
- Да, на тебя тоже смотрят… но только потому, что ты многим нравишься, - сказал он тише. – Мне тоже нравится на тебя смотреть.
Уголки губ Тома чуть дрогнули, и Габриэль стоял достаточно близко, чтобы заметить за дымчатыми стеклами, как опустились его ресницы.
- Тогда сделай так, чтобы и ты им нравился, а даже если нет, пусть катятся к черту. Ответь на чужой взгляд, расправь плечи, подними голову. Раз они всё равно на тебя смотрят, сделай хотя бы так, чтобы они не думали, что ты наркоман или неизлечимо болен.
Габриэль дёрнулся, словно его ударили, и снова бросил взгляд на своё отражение. Вот что было в нем не так. Не так, как прежде. Он медленно выпрямился и сжал кулаки. Тони не удалось сломить его, не удастся это и призраку Тони.
Он Билл Рейнхарт, какое бы имя ни носил и что бы с ним ни случилось. Он сын своего отца, и пока еще именно ему, а не кому-то другому принадлежит компания и формула. Никому не позволено смотреть на него как на отбосы.
- Идём, - решительно сказал он. - Ты ведь подождешь меня у магазина?
- Конечно, - Том серьезно кивнул, и Биллу показалось, что кивком тот одобрил его решение, а не просто согласился подождать.
Билл с интересом рассматривал себя в зеркале. Теперь он с уверенностью мог сказать, что его не узнает родная мать, хотя она его и до этого не узнавала. Он не был уверен, нравится ему то, что он видел или нет. Это было… непривычно. И немного эпатажно, но не некрасиво. Он сожалел, что не может спросить мнения Тома.
Одной пудрой и тенями не обошлось, и у него было накрашено всё, что только возможно, включая брови, ресницы и даже губы. Губы, к счастью, едва заметным блеском, но все равно он его чувствовал. Волосы были приведены в порядок, или скорее в беспорядок, с помощью воска, а на шее появилось несколько штук различных цепочек. Так он выглядел немного агрессивно и угрожающе, но в целом лучше, чем до этого, так что изменения ему скорее нравились. Он приобрел все, что было необходимо для создания подобного образа. На данный момент он не знал, захочет ли пользоваться им каждый день, но так ему хотя бы не придется в следующий раз использовать в качестве теней активированный уголь.
* * * *
Габриэль сидел на кровати спиной к двери, подтянув колени к груди, и смотрел на темнеющее за окном небо. Свет он не включал. Тому свет был не нужен, а сам Габриэль уже закончил все приготовления и не собирался до завтра вставать с кровати. С влажных после душа волос на спину падали редкие холодные капли, оставляя после себя на майке мокрые разводы, но дрожал он не от холода. Он добился, наконец, от Тома чего хотел, но сейчас... В его душе не было ни радости, ни удовлетворения. Он хотел этого. Ну, может быть, не совсем этого, но чтобы Том прикоснулся к нему, обнял, чтобы... поцеловал. Его чувства, наверняка, отличались от того, что обычно чувствуют перед сексом. Даже девственники. Трепет, возбуждение... Это было не про него. То, что чувствовал Габриэль можно было описать как смесь тревоги и ожидания, возможно, где-то предвкушение, но явно не то же самое, которое чувствуют перед свиданием влюбленные. Сегодня его будут ласкать и, может быть, даже немного любить. Это стоило небольшого дискомфорта, который ему придется пережить. Может быть, после этого его перестанут мучать кошмары или, по крайней мере, опасения, что первым у него станет садист-психопат или неодушевленный предмет в его руках. Возможно, от Тони это его не убережет, но знать, что в его жизни было по-другому... будет спокойнее. Почти как маленькая месть. Его невинность достанется Тому.
Он не слышал, как Том вошел, пока не почувствовал легкий толчок, когда тот столкнулся к кроватью. Как обычно безошибочно в последнее время Том определил на ней местоположение Габриэля и сел рядом. Его рука опустилась на острое плечо мальчика, а перед лицом появился бокал с темной жидкостью. Габриэль неуверенно взял его и принюхался.
– Бренди? – он покачал головой. – Я не пью такие крепкие напитки. И я хочу быть в трезвой памяти... – он не договорил.
Том ободряюще сжал его плечо.
– От такого количества ты не потеряешь ясности ума, просто немного расслабишься.
Он услышал, как Габриэль за пару глотков осушил содержимое стакана и мягко потянул его за плечи к центру кровати.
– Я оставил на тумбочке л-любрикант... Справа, т-то есть теперь слева, когда я лежу...
Том приложил палец к его губам.
- Это не важно. Я найду, когда понадобится.
Он обвел большими пальцами скулы Габриэля, погладил по щекам и провел по носу. Почти как тогда, когда хотел "увидеть" его, только нежнее и медленнее. Губы Тома украшала такая... мягкая улыбка, что Габриэль буквально задыхался, видя, что сейчас она может быть предназначена только ему. Он никогда раньше не видел у Тома такого лица, ни когда Том говорил о брате, ни тем более о Карле. Габриэль почувствовал, как к его щекам приливает краска, а низ живота странно свело.
- Поцелуй меня, - вдруг сказал Том, отпуская Габриэля.
Он чуть откинулся назад, оперевшись на руки, и закрыл глаза, но все еще улыбался. Габриэль сглотнул и медленно выдохнул, только сейчас осознавая, что невольно задержал дыхание. Лицо Тома только что было так близко, что он ждал... Но Том хотел, чтобы первый шаг сделал Габриэль, и Габриэль мог это понять. Тем более, что сейчас это было совсем не сложно. Это был совсем не тот Том, которого Габриэль когда-то впервые увидел в подвале, и даже не тот, который лечил его. Он почему-то не надел после душа ни халат, ни свою шелковую пижаму. На нем была простая светлая футболка и легкие домашние штаны, а его щеки горели тем же румянцем, что и щеки Габриэля. Габриэль медленно придвинулся и облизал губы. Это будет первый раз, когда он сам кого-то поцелует. Том уже целовал его, но сам он только отвечал, а сейчас... Он приблизился и потерся носом о нос Тома. Дыхание Том стало чуть глубже, он потянулся навстречу, но лишь немного, и Габриэль решился. Их губы встретились, вначале невинно, просто касание, затем Габриэль чуть раскрыл рот, и Том ответил. Этот поцелуй был похож на знакомство. Вначале робкий и нерешительный, затем он стал глубже. Руки Габриэля оказались у Тома на плечах, а Том осторожно массировал его затылок и спину под приподнявшейся майкой. Он чувствовал руки Тома, и губы Тома, и тепло его груди под тонкой майкой. И даже биение сердца он чувствовал собственной грудью. Никогда и ни к кому он не был так близко, и Габриэль купался в этих ощущениях. Их было так много, что они почти выместили страх. Он помнил, ради чего пришел, но сейчас ему было так хорошо, что он не хотел, чтобы это заканчивалось.
– Обмани меня, – прошептал он, почти не осознавая, что и кому говорит. – Только сегодня скажи то, что я хочу услышать.
Губы Тома все еще почти касались его губ, он бережно обвел их, слегка оттянул нижнюю губу и снова прижался ко рту Габриэля. Но лишь на несколько мгновений, а потом Том отстранился, на что Габриэль разочарованно вздохнул. Том снова мягко улыбнулся и, крепче обняв Габриэля, заговорил.
– Ты хочешь, что я сказал, что ты для меня единственный? Что я никогда не встречал никого прекраснее тебя, даже несмотря на то, что не могу видеть, – голос Тома, чудесный, богатый на интонации, ласкал Габриэля. Губы снова приблизились и зашептали слова прямо его губам, щеке, тонкой коже на шее, за ухом... Габриэль закрыл глаза и плыл, купаясь в этом голосе. – Хочешь услышать, что ты небезразличен мне? Что я... люблю тебя?..
Габриэль смог только кивнуть, не доверяя больше своему голосу.
Том обхватил его затылок руками, заставляя смотреть себе в лицо. Он больше не улыбался, глаза его были открыты, но выражение осталось таким же мягким, как будто он смотрел на кого-то, кто был ему дорог, хотя и не мог его видеть. Он нашел руку Габриэля и прижал к своему сердцу.
– Пусть оно остановится, если я скажу хоть слово неправды, – прошептал он. – Ты и есть самый удивительный и самый прекрасный человек, какого я когда-либо встречал. Мне для этого не нужно тебя обманывать. Я рад, что встретил тебя, и хочу узнать тебя со всех сторон, какие ты готов открыть мне, - он склонился к губам Габриэля и легко прижался к ним своими. - С чего бы это все ни началось, какова бы ни была причина, по которой мы оказались здесь, не имеет никакого значения, потому что мне нравится быть с тобой. И днем, и сейчас. Мне нравится говорить с тобой, мне нравится обнимать тебя... Мне нравится чувствовать, как ты дрожишь, и знать, что это не имеет ничего общего со страхом или болью. – Он провел по спине Габриэля, касаясь кончиками пальцев голой полоски кожи у края пижамных штанов, и по телу Габриэля снова прошла дрожь. – Теперь ты станешь моим, а значит, пока я могу дышать, никто не посмеет прикоснуться к тебе. Я всегда буду с тобой. Всегда, до тех пор, пока ты этого хочешь.
Поцелуй получился чувственным и глубоким. Габриэль больше не боялся - он чувствовал себя желанным и... да, он получил даже больше, чем надеялся. Том не причинит ему боли, что бы он ни делал. Когда Том углубил поцелуй, он с готовностью ответил.
Ласки Тома были бережными и неторопливыми. Губы заскользили по шее Габриэля, заставляя его задрожать и выгнуться. Том потерся носом там, где бился его пульс, спустился к ключице и прикусил. Габриэль с силой втянул воздух. Это не было больно, но в том месте теперь немного саднило, оно стало невероятно чувствительным, а Том провел по нему кончиками пальцев и снова поцеловал Габриэля в губы.
- Просто расслабься, не думай ни о чем. Позволь мне показать тебе, каково чувствовать себя любимым.