Глава 4: Дом, который построил Том
Лауэн сидел на кухне, на том самом месте, где до него сидел Габриэль, и, упираясь лбом в подставленную ладонь, крутил в пальцах другой руки всё ту же несчастную макаронину. Его лицо наполовину скрывали спадающие волосы, но и видимой части было достаточно, чтобы заметить, что оно далеко от определения "счастливое". Углы рта были опущены, как и плечи, глаза закрыты, у губ залегли трагические складки. Сначала слепота, а теперь ответственность за мальчишку лишали его планы надежды на осуществление... Но как ни велико было его желание отомстить за самого близкого человека, он понимал, что живому надломленному ребенку он сейчас нужнее, чем мертвому.
Если, конечно, это не хорошо разыгранный спектакль.
Впрочем, Том не думал, что мальчик может так притворяться. Если он хоть что-то понимал в людях, то Габриэль действительно был лишь жертвой обстоятельств. Да и вряд ли подросток мог бы намеренно так тонко играть на его чувствах, но более циничное и подозрительное второе "я" не хотело успокаиваться, напоминая, что он до сих пор жив как раз потому, что не доверял собственному суждению о людях и не подпускал к себе никого.
Хотя выбор в этой ситуации в действительности был лишь кажущимся. Он хотел бы оставить мальчика в покое. Неизвестно, ради чего того пытались убить, но рядом с ученым ему оставаться было нельзя. Самым лучшим выходом для него были бы близкие люди, которые помогли бы пережить тот кошмар, окружили его заботой и любовью, стерли из памяти эти почти две недели... Вряд ли он когда-либо сможет забыть о них совсем, но ему необходима была семья, курс у психотерапевта и спокойная безопасная жизнь. Лауэн не считал себя тем, кто способен это дать ему, даже если бы очень захотел.
Но похоже, что мальчику, как и ему, некуда было идти. И для него самого жизнь в этом случае и усложнялась и упрощалась одновременно. Да, он ненавидел ощущение беспомощности, но это не отменяло того, что помощь ему была нужна. Он готов был уйти лишь заслышав о том, что он не способен... на что бы то ни было, но что бы ни утверждала его гордость, он не умел жить без зрения. Ему нужен был хотя бы один человек, которому он мог бы относительно доверять, и мальчик был ничем не хуже, а в чем-то даже лучше других. По крайней мере, ему не нужно было ничего объяснять.
Вопрос был только в том, можно ли ему доверять.
Сейчас Том собирался отвезти мальчишку в единственное место, о котором до этого не знал никто, и где он мог укрыться в самом худшем случае. После этой поездки место перестанет быть тайным, и Том уже никогда не сможет чувствовать себя там в полной безопасности... Но свой выбор он уже сделал, и отныне всё происходящее будет лишь закономерным следствием этого выбора.
Услышав легкие шаги, он поднял голову и выпрямился.
– Герр Лауэн?.. – Габриэль замер на пороге.
– Ты готов?
Юноша замялся, отводя взгляд в сторону.
– Я оделся... но сказать, что я готов, было бы сильным преувеличением.
Мужчина лишь беззаботно повел плечом.
– Глаза боятся, а руки делают. Или предпочитаешь посидеть пару часов дома и подождать, пока стемнеет?
– Нет, – мгновенно встрепенулся Габриэль - как бы ни пугала его необходимость выйти из дома, перспектива сделать это ночью пугала ещё сильнее.
Лауэн чуть усмехнулся и сделал приглашающий жест в сторону коридора.
– Тогда такси?
Понимая, что дальнейшее обсуждение только задержит их, но не отменит неизбежное, Габриэль развернулся и пошел за телефоном.
Вспоминая хоть один номер службы такси, Габриэль думал, что всё-таки не ошибся в мужчине – в критические моменты ему будет оказана любая помощь и поддержка, но без необходимости миндальничать с ним никто не станет. Само по себе это было неплохо, Габриэль и не хотел, чтобы с ним носились и опекали, но прямо сейчас был бы не против, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы успокоить его и пообещать, что всё будет хорошо. Кто-то, к кому можно было бы прижаться и не стыдиться рассказать, как ему страшно... Даже если потом испытывал бы к себе за это отвращение.
Габриэль вызвал такси и остановился перед парадной дверью, надеясь найти в себе силы переступить порог до того, как придет машина. Стоило лишь подумать о том, что нужно выйти наружу и сесть в машину к незнакомому человеку, как дыхание сбивалось, пульс учащался, а на лбу выступал холодный пот. Сколько бы он ни пытался уговорить себя, что не может провести всю жизнь, прячась от мира, это не помогало обрести утерянное спокойствие. Злясь на себя за слабость, он несколько раз делал шаг к двери, но в последний момент отступал. Зажмурившись и глубоко вздохнув, он предпринял последнюю попытку, взялся за дверную ручку, но, почувствовав на коже скользнувший в щель сквозняк, тут же захлопнул дверь и отступил назад.
И вздрогнул, столкнувшись с чужим телом. Лауэн опустил руки ему на плечи и осторожно приобнял, прижимая дрожащей спиной к своей груди.
Габриэль глубоко вздохнул, расстроенно прикрывая глаза. Просто прекрасно – как будто мало того, что он сам презирает себя, теперь еще и Лауэн будет знать, какой он трус.
– Как вы узнали, где я? – спросил он, чтобы сказать хоть что-то.
– Ты дышишь так, что ошибиться невозможно.
– Я просто...
– Ты просто должен научиться отличать реальную опасность от мнимой, – мягко проговорил у уха его низкий успокаивающий голос. – Я, как и ты, не заинтересован ставить наши жизни под угрозу. Если тебе не понравится водитель, мы подождем другую машину. Договорились?
– Правда? – он повернул голову, заглядывая Лауэну в лицо, но тот был совершенно серьезен.
– Такими вещами не шутят. Нам нужно научиться доверять друг другу, если мы собираемся жить вместе. Мы поедем в небольшую деревушку километрах в тридцати западнее отсюда. Возьми с собой телефон. Оба сядем сзади. Если тебе покажется, что мы едем не в ту сторону или по путаному маршруту – сразу проси остановить машину и звони в полицию. Так тебе будет спокойнее?
Габриэль кивнул, и Лауэн, державший его за плечи, это почувствовал.
– Мы едем к вашим знакомым?
– Нет. Я приобрел там дом под чужим именем. Мы только заберем кое-что и вернемся.
– Нас... не могут ждать там?
– Не думаю. Это место сложно связать со мной, я был там всего пару раз около двух лет назад и приобрел его как раз ради такого случая.
Глаза Габриэля распахнулись, он развернулся в руках Лауэна.
– Вы хотите сказать, что ожидали, что что-то подобное случится? Это в порядке вещей, что человека похищают и пытают, и все вокруг приобретают недвижимость, чтобы скрываться от психопатов-садистов?
Губы Лауэна чуть растянулась в намеке на улыбку, но спустя буквально мгновение его брови сошлись в одной точке, выражение лица снова стало серьезным.
– Когда-нибудь я расскажу тебе, что значит быть ученым "Бертолли&Рейнхарт". Но не сейчас. Сейчас важно лишь то, что нас там никто не найдет.
– Если тот дом безопасен, может быть, нам стоит перебраться туда?
– Нам действительно лучше переехать отсюда, но не туда. Тот дом не обустроен для жилья. К тому же, ближайший продуктовый магазин от него в пяти километрах, а водить машину никто из нас сейчас не способен.
– Хорошо, – мальчик вздохнул и постарался вернуться к насущным проблемам. – В чём будет заключаться моя задача?
– Ничего сложного, я скажу тебе, когда мы будем на месте, – ученый задумался на мгновение и продолжил: – Будет лучше, если окружающим не будет бросаться в глаза моя слепота. Держись ближе ко мне.
Габриэля это вполне устраивало, потому что совпадало с его собственным желанием находиться рядом с мужчиной и чувствовать... хотя бы его присутствие.
– Ну, идём, – продолжая обнимать Габриэля за плечи, он развернул его и подтолкнул вперёд. Нащупав дверную ручку, открыл дверь и вместе с мальчиком перешагнул порог.
Почему-то сделать шаг, когда тебя обнимают, оказалось гораздо легче, чем самому; и совсем не страшно – не задрожали колени, не пересохло во рту, от лица не отхлынула кровь. Габриэль осознал, что он уже снаружи, когда подул ветер, пробираясь под одежду, и растрепал его волосы. Он вцепился в обнимающую его руку, забывая про раны на ней, но Лауэн на это даже не поморщился.
– Помни про мнимую и реальную опасность, – снова напомнил он у самого уха, заставляя мурашки бежать по спине от его голоса. – Если будешь бояться всего, не заметишь того, чего стоит бояться.
Габриэль уже достаточно уверенно передвигался по двору, когда подъехала машина.
Водителем оказался упитанный невысокий мужчина лет пятидесяти, с отдышкой, плохо выбритым лицом и маленькими бегающими глазками. Самодовольный, хамоватый и во все готовый сунуть свой нос, он был не самым приятным типом и, наверняка, был не прочь обсчитать клиента при случае, но трудно было представить себе менее подходящего в сообщники Тони человека.
Он с нескрываемым любопытством поглядывал в зеркало на странную пару на заднем сидении – стройного молодого человека лет двадцати пяти со светлыми распущенными волосами в узких спортивных брюках, обтягивающей футболке и короткой мастерке и темноволосого подростка в висящих на нем джинсах и в застегнутой несмотря на солнечную погоду ветровке. Трудно было представить двух более отличающихся друг от друга людей, и все же они были чем-то неуловимо похожи. Возможно, если бы удалось поймать взгляд блондина, стало бы ясно, но тот смотрел только на своего спутника или в окно. Несмотря на то, что в машине было достаточно места, они сидели очень близко, и старший обнимал мальчишку за плечи.
Заметив нездоровый интерес к ним водителя, Габриэль оглядел себя и Лауэна и, оценив, как все выглядит со стороны, чуть толкнул того плечом, говоря первое, что пришло в голову:
– Стив, мама сказала, что теперь, когда ты вернулся, ты будешь помогать мне делать уроки.
Лауэн повернулся к нему и удивленно вскинул брови, но быстро включился в игру, лениво цедя:
– Даже не мечтай. Как будто мне, кроме твоих домашних, заняться нечем, герр Двоечник, – и тут же получил тычок от возмущенного "брата", но его руку незаметно сжали, показывая, что он всё делает правильно.
Водитель еще пару минут прислушивался к их препираниям и вскоре потерял интерес.
В деревушке было всего с десяток домов, и приблизительно половина из них пустовали. Дом Лауэна, небольшой, одноэтажный, снаружи практически ничем не отличался от прочих, но как только они оказались внутри, Габриэль понял, почему он не мог подойти им для жизни. Задняя дверь, через которую они вошли, была из металла и выглядела довольно впечатляюще. На ней был кодовый замок, который открывался комбинацией из девяти цифр. На таком же пульте изнутри Габриэлю пришлось набрать другой код, чтобы отключить сигнализацию. Парадная дверь изнутри оказалась почти полностью заложена кирпичом, за исключением маленького окошка, где был глазок. То же было и с окнами, которые с улицы выглядели занавешенными шторами. В доме не было межкомнатных стен, лишь поддерживающая крышу колонна в центре. За подобием ширмы находились туалет и душ; умывальник, стол и плита стояли в зоне, где должна была быть кухня, и один старый диван – посреди остального пространства. Кроме того, в доме были лестницы – на чердак и в подвал, тоже без дверей и люков.
Еще две недели назад Габриэль, увидев такой дом, решил бы, что его хозяин – параноик и псих, сейчас же он только молчаливо осматривал постройку.
– Нам нужно на чердак, – предупредил Том.
Габриэль про себя порадовался, что не в подвал. Он не чувствовал в себе желания спускаться под землю, хотя единственным тумблером свет включился сразу везде и сквозь лаз в полу было видно, что подвал тоже хорошо освещен.
На чердаке стояли два чемодана – и больше ничего. Лауэн велел открыть оба и устроился рядом. В том, что поменьше – были деньги и документы, в другом – одежда и набор медикаментов для оказания первой помощи. Габриэль удивился, что при такой защите дома документы и довольно приличная сумма денег лежат не в сейфе, а просто в чемодане, даже без дорожных замков, о чём и сообщил мужчине.
– Если кто-то сможет проникнуть в этот дом, то сохранность имущества – это меньшее, что будет меня беспокоить, – просто ответил тот.
В свете произошедших событий с этим Габриэль не мог не согласиться.
– Достань из большого чемодана лекарства и переложи туда три тысячи евро.
Габриэль послушно исполнил, что было сказано.
– Теперь отсчитай еще три сотни и положи себе в карман, из них рассчитаешься с таксистом, когда вернемся, – дождавшись, когда шелест денег и шорох одежды прекратится, Лауэн продолжил: – Теперь открой папку с документами. Что ты там видишь?
– Паспорт, – Габриэль открыл его рассматривая фото Лауэна. – Тэйлор Мюллер? Швейцарец. Он поддельный?
– Я купил его, но в остальном – он самый настоящий. Положи его тоже в чемодан с одеждой, мы заберем его. Там должны быть пластиковые карты.
– Да, две. И сим.
– Золотую оставь, возьми обычную. А сим-карту вставь в свой телефон. Номер привязан к этим двум счетам, тебе нужно будет перевести деньги с одного на другой, – дождавшись, пока Габриэль поменяет сим-карту и введет пин-код, он продолжил. – Сначала набери *212#...
Габриэль делал всё, что говорил ему мужчина, чувствуя себя героем шпионского детектива и поражаясь его способности Тома помнить наизусть многозначные номера счетов, длинные, ни на что не похожие пароли и мудреные коды подтверждения. Сам он, даже если бы запомнил их все, то, наверняка, путал бы порядок.
Когда доступ к счету на золотой карточке наконец был получен, Габриэль пораженно перевел взгляд с дисплея на Лауэна.
– В "Бертоли&Рейнхарт" не так плохо платят, как утверждал Тони, – не удержался он.
Лауэн усмехнулся.
– Нет, сама зарплата у квалифицированного ученого почти как у учителя химии в школе, но за открытия и новые патенты действительно неплохие гонорары. Если бы этого не было, ученые продавали бы свои разработки на сторону. Если ты занимаешься научной деятельностью, а не тратишь всё свободное время на погоню за формулой бесценного снотворного, у тебя не будет проблем с деньгами.
– Но ведь открытия не совершаются каждый день, и не каждый желающий может сделать его.
Лицо мужчины помрачнело.
– Это так. Но когда у меня была цель, за полтора года я создал два совершенно новых препарата, и значительно улучшил несколько уже существующих. Деньги, которые ты видишь – лучшее подтверждение, что это возможно. Переведи на вторую карточку пятьдесят тысяч, и можем ехать, – он поднялся с колен.
Габриэль хотел предупредить, чтобы Лауэн не спускался один – ничем не закрытый люк в полу мог представлять для него опасность, но мужчина отошел лишь на пару шагов и замер, отвернувшись от Габриэля.
– Сим-карту оставлять здесь?
– Нет, сим-карту, простую карточку, паспорт и чемодан с вещами мы заберем с собой. Здесь должна остаться золотая карта, медикаменты и оставшиеся деньги – все в маленьком чемодане. Я помогу тебе выучить код на двери и пароли, и, если что, ты всегда сможешь укрыться здесь и взять всё, что будет необходимо, – произнес Лауэн не оборачиваясь.
Габриэль удивленно поднял глаза на него. Более трехсот тысяч евро на счете и около десяти наличными... Он никогда не взял бы чужого, но Том не мог быть в этом уверен. Чуть больше двух суток назад он считал его шлюхой, а все происходящее – представлением, и с тех пор у него не появилось веских причин думать иначе, кроме слов самого Габриэля. Мужчину сложно было назвать доверчивым или наивным, но этот его поступок был верхом легкомыслия. Даже сам Габриэль... Он задумался, но вынужден был признать, что Лауэну он дал бы пароли. Но ведь то он, мужчина сам сказал, что Габриэль обманывается, идеализируя окружающих и не желая замечать их худшие черты. То, что так поступал он сам, было странно.
– Вы хотите доверить мне свой дом? И все свои деньги? А если я... предам вас? – Габриэль был настолько удивлен, что почти лишился речи.
Лауэн безрадостно усмехнулся и повернулся к нему, продолжая криво улыбаться.
– Теперь ты знаешь адрес этого дома. Если ты захочешь предать меня, то можешь заработать гораздо больше, чем здесь есть, а потерянные деньги всё равно уже не будут иметь никакого значения.
Габриэль, не отрываясь, продолжал смотреть на мужчину перед собой. Тот криво улыбался, но под маской безразличия были видны усталость и обреченность, и только теперь до Габриэля дошло, как много Том доверил ему – и отнюдь не денег – привезя в своё убежище. И он ведь по-прежнему практически ничего не знал о Габриэле – ни адреса, ни семьи, ни даже полного имени. Не знал и не спрашивал.
Мальчик не спеша приблизился почти вплотную и сжал пальцы мужчины, зная, что тот не сможет посмотреть ему в глаза, чтобы понять, можно ли верить. Руки Лауэна были ледяными, он чуть вздрогнул, когда почувствовал прикосновение, но руку не отнял.
– Не беспокойтесь, – Габриэль постарался вложить в свой голос как можно больше искренности. – Я никогда не воспользуюсь этим домом без крайней необходимости. А если вы однажды скажете мне забыть о нём – я забуду. И ни Тони, ни Аполлон не смогут заставить меня вспомнить этот адрес.
На мгновение кривая улыбка Лауэна стала настоящей – но через секунду снова спряталась за насмешливым безразличием. Он легко сжал пальцы Габриэля в ответ и взял его чуть выше его локтя.
– Идем. Мы здесь закончили. И... – он остановился, будто раздумывая над чем-то, и, решившись, продолжил: – В последние годы я почти забыл, как оно звучит, но, если хочешь, можешь звать меня по имени.
Габриэль почувствовал себя почти счастливым. Пусть это не было заметно в чертах лица мужчины, но его глаза мягко светились. Сейчас его было легко назвать Томом, так же легко, как утром, когда Габриэль видел его спящим. На него такого он уже никогда не сможет обижаться, как бы он ни был груб и что бы ни сказал. Очевидно, быть ученым "Бертолли&Рейнхарт", кроме всего прочего, значило "не жить нормальной жизнью и не верить никому", и после того, что здесь увидел, Габриэль больше не мог осуждать его за это.