Глава 19
Кто может жить вечно?
Кто захочет жить вечно?
Кто посмеет жить вечно,
Когда сама любовь должна умереть?..
Мы сможем жить вечно.
Мы будем любить вечно.
Кто станет ждать вечности?
Вечность – наше сегодня.
(Queen, «Who wants to live forever?»)
Проснулся Том под вечер, хотя и не помнил, как уснул. Днем шел снег, и теперь за окном догорающее солнце раскрасило его розово-пурпурными оттенками. Голова болела как с похмелья, но еще больше болело в груди.
Он снова посмотрел на свою работу и слабо усмехнулся.
Да, это лучшее, что он когда-либо писал. Шедевры не рождаются в радости.
Не бывает счастливых гениев.
Где сейчас его гений? Сидит где-то и смотрит на Северное море. Том потер лицо и сел на кровати. Пока он тратит время здесь, у Него уходит время там.
Эта мысль стальной иглой пронзила грудь. Он должен его видеть. Он не переживет без него еще неделю.
До побережья пару часов на машине. Билл сказал, что каждое рождество проводит в домике на берегу... Это было дурацкой затеей, но если сесть в машину и проехать по побережью, есть шанс его найти. Или попробовать позвонить Арчи?.. Сердце радостно ёкнуло от этой мысли.
Том спустился вниз и нашел телефонный справочник.
- Дом семьи Каулитц, - раздался в трубке знакомый мужской голос.
- Мистер Ноубел, здравствуйте, это Том Краус, парень Билла. Вы помните меня?
- Здравствуйте, Том, конечно, помню, – голос заметно потеплел. - Чем могу служить?
- Мистер Ноубел, я вас прошу… Мне очень нужно знать, где сейчас Билл.
- Его нет в поместье. Почему бы вам не позвонить ему?
Том мысленно взвыл.
- Я вас прошу, - его голос задрожал. – Вы, наверняка, знаете, где он. Я должен его увидеть, понимаете? Должен. Я знаю все. Я все знаю о его сердце. Пожалуйста, помогите мне.
В трубке раздался тяжелый вздох.
- Том, он просил меня не говорить вам…
- Он волновался, чтобы я не бросил работу, но я ее закончил. Теперь вы можете сказать, это никому не повредит… Он говорил, что снимает домик на Северном море, скажите, хотябы в какую сторону ехать.
В трубке снова раздался вздох.
- Или это гостиница? Это наверняка гостиница, да? Вряд ли одному Биллу понадобилось снимать целый дом, да и кто для него там будет готовить? Мистер Ноубел, пожалуйста…
- Да, Том. «Маленький домик» - это гостиница.
- Спасибо! Спасибо вам огромное!
- Вам не за что меня благодарить. Я ничего не говорил вам.
- Да, конечно, не говорили. Спасибо. Спасибо еще раз.
Том отложил трубку и снова взялся за справочник.
«Маленький домик» гостиница на 18 мест. Действительно маленькая.
Он снова набрал номер.
- Отель «Маленький домик».
- Здравствуйте, могу я поговорить с постояльцем Биллом Каулитцем?
- Он ушел полчаса назад. Что ему передать?
- Ничего, спасибо, - Том сделал паузу и спросил: - а у вас есть свободные места?
- Сколько угодно, в это время года не многие едут на море.
- Я хотел бы снять номер.
- Сколько мест?
- Одно.
- Когда вы хотите заселиться?
- Сегодня. Я приеду через несколько часов.
- Питаться будете?
- Да, если можно.
- Хорошо. Будем вас ждать.
Трубку повесили.
Тому просто необходимо было убедиться, что это именно то место, если бы Билла решили позвать, он наверняка положил бы трубку, потому что его голос, несмотря на все попытки, оставался на пол-октавы выше и не переставал дрожать, да и что сказать, не знал. Он запоздало понял, что не спросил, как проехать, но адрес был написан в справочнике, и он решил, что найдет сам.
«Маленький домик» действительно был небольшим одноэтажным зданием и стоял почти у самого моря. 12 комнат, шесть одноместных и шесть двухместных, окнами выходили на пляж. Найти здесь Билла не составит труда, но в такое время все постояльцы спали, а пугать и будить его Том не собирался. Милая старушка-администратор сказала, что завтрак в девять, значит, он сможет увидеть Билла там. Том принял душ и лег. Он не надеялся, что сегодня ему удастся заснуть, но усталость взяла свое.
Еще до того, как Том открыл глаза, его мозг начал быстро соображать, где он находится и зачем он здесь. Он встал, находя на тумбочке мобильник и отмечая, что его внутренние часы сегодня его не подвели. Том быстро умылся, привел себя в порядок и с замирающим сердцем вышел из комнаты.
Столовая представляла собой продолговатое помещение. У одной длинной стены стояли столы с сухими завтраками, печеньем, молоком и фруктами в корзинках. Напротив вместо стены было большое окно, у которого стояли накрытые столики. Окно выходило на море. Был утренний прилив, и сейчас вода плескалась в пятидесяти метрах от гостиницы.
Том сразу узнал знакомую фигуру. Билл сидел спиной к входу за одним из дальних столиков и почти не двигался, глядя в окно. Сердце взволнованно забилось. Том медленно двинулся к Нему.
Волосы Билла были собраны в небрежный хвост чуть выше затылка. На нем была белая трикотажная худи с длинным рукавом и глубоким вырезом, полностью открывающим первые позвонки на спине. Все что угодно Том готов был отдать только за то, чтобы всегда иметь возможность вот так стоять и любоваться этими выступающими косточками и непослушными прядями, спускающимися на бледную кожу. Он тихонько подошел и положил руки ему на лицо, закрывая глаза.
- Не отпущу, пока не поцелуешь.
Том почувствовал, как он вздрогнул, и громкий выдох «Томми» промчался по сонной столовой. Билл крепко сжал его шею.
- Билл, я люблю тебя, - только и выдохнул Том в ответ.
Он замер и слегка отстранился, взволнованно глядя на Тома. Волнение сменилось нежностью, он тепло улыбнулся:
- Ты приехал для того, чтобы сказать мне об этом?
- Да, я решил, что больше не могу ждать и должен прямо сейчас сказать тебе об этом.
- Том, ты сумасшедший, - Билл закусил губу, смущенно улыбаясь.
- Это ты сводишь меня с ума.
Том обвил его за талию одной рукой, снимая второй резинку, стягивающую волосы, и начиная целовать. Нежно, одними губами, просто касаясь и отпуская, и снова касаясь, и снова отпуская, наслаждаясь каждой секундой и каждым прикосновением. Билл закрыл глаза и блуждал руками по его плечам и шее, прижимаясь так крепко, как будто боялся, что следующий раз, когда Том отпустит его губы, он откроет глаза, а рядом никого не будет.
Леденящий душу холод обдал Тома, едва он подумал, что может настать момент, когда он не сможет вот так же прикоснуться и поцеловать его. Вздрогнув от этой мысли, он в очередной раз коснулся губ Билла и отпустил, легонько чмокнув в нос, показывая, что ласки закончились. Билл довольно улыбнулся и открыл глаза. Но улыбка быстро исчезла с его губ.
- Том, что-то случилось?
- Нет, все как обычно, просто нам надо с тобой поговорить, - глубокая складка легла между его бровей.
Билл с недоверием смотрел на него.
- Ты устало выглядишь, как твоя работа?
- Я написал ее.
- Правда? Так быстро?
- Ты же сам говорил, когда знаешь, что хочешь, можно написать за трое суток.
Билл широко открыл глаза. Том выглядел как раз так, как будто он трое суток не отходит от мольберта.
- Ты же не хочешь сказать… но зачем? Кто тебя гнал? У тебя же еще есть время.
- У меня еще есть время, - согласился Том, мысленно добавив «У тебя его может не быть».
Билл удивленно посмотрел на него и кивнул, понимая, что Том прямо сейчас не собирается ничего говорить.
- Давай прогуляемся, только надо одеться.
- Так о чем ты хотел поговорить?
Они шли по набережной. Сильный ветер со снегом дул с моря, заставляя сильнее кутаться в шарфы. Низкие тучи висели над землей, обещая, что погода в ближайшее время не изменится. Высокие волны, набегая друг на друга, норовили перепрыгнуть через волнорезы и обрушиться на берег.
- Чем тебе нравится зимнее море? - слегка улыбаясь, спросил Том. - Я понимаю солнце, песок…
- Том, - Билл укоризненно посмотрел на него, показывая, что не хочет, чтобы он тянул время.
Том вздохнул.
- Билл, когда ты мне собирался рассказать?
- О чем?
- О твоем здоровье.
- Мое здоровье для тебя не секрет.
- Брось, ты прекрасно знаешь, о чем я.
- О чем? – он посмотрел на Тома и опустил глаза, понимая, что они оба имеют в виду одно и то же. - Кто тебе сказал?
- Твой отец.
Билл сжал зубы.
- Когда ты мне собирался рассказать?
- Никогда.
- Считаешь, что я не имею права знать?
- Я не видел в этом необходимости.
- Не видел необходимости? Ты считаешь, что мне нет никакой необходимости знать, что мой парень в любую минуту может умереть?
- Да, я считаю, что нет.
Том остановился.
- Билл!
- Том! – Билл стал напротив него, глядя в глаза. - Что от этого изменится? Что ты можешь с этим сделать?
- Я ничего не могу, - он понизил голос, - но я должен хотя бы знать, чего ждать?!
- Чего ждать? Смерти. Этого все ждут, не так ли? Когда? Вот незадача, никому не дано этого знать заранее.
- Но ты не такой как все. Почему ты отказываешься от обследования?
- Обследование? Зачем?! Зачем, мне обследование?
- Если оно не нужно тебе, подумал бы о своей семье. Каково сейчас твоему отцу?! Каково было твоей матери? – он закусил губу, вспомнив записку с подтекшими строчками, написанную неровным нервным почерком.
- А каково мне? Зачем мне знать, когда я умру? Зачем им знать, когда я умру?
- Но это эгоизм, Билл! Они переживали за тебя, твой отец по-настоящему тебя любит, он беспокоится!
- Так почему же он не беспокоится, пока я живой?! Почему он не может видеть меня больше десяти минут? Почему мы не можем просто поговорить? Почему он не может обнять меня? Почему знать, когда я умру для него важнее, чем провести время со мной, пока я жив? Сейчас я живой, и только это и имеет значение. Я живу и собираюсь взять от этой жизни все, что она мне может дать! Я не хочу знать, сколько мне осталось, я не хочу сидеть и ждать смерти! Мой отец уже девятнадцать лет только этого и ждет. Ждет, Том, - он опустил глаза и в отчаянии замотал головой. - Я не хотел, чтобы ты узнал, что это такое! Я знаю, что он любил меня, но ожидание смерти страшнее ее самой. Это сломало его. Его больше не интересую я, он не хочет знать, счастлив ли я. Он хочет знать только, когда я умру. Зачем ему это знать?
- Но это жестоко. Как можно жить, не зная, есть ли будущее?.. Я ведь на самом деле люблю тебя. Я тоже хочу знать, сколько у нас времени! Вдруг это сегодня или завтра?.. - это было не то, что Том хотел сказать, но сейчас мысли лились потоком, не давая возможности понять, что претензии эти вовсе не к Биллу.
- С любым человеком сегодня или завтра может что-то случиться.
- Но ты не любой.
- Я уже сказал, что не будет никаких обследований. Ни ради матери, ни ради отца, ни ради тебя.
- Я не смогу так… Я не хочу… Ты понимаешь, что теперь каждый раз, когда ты будешь опаздывать или не сможешь взять трубку, для меня это будет очередная маленькая смерть?
Билл прикрыл глаза.
- Вот поэтому я и не хотел, чтобы ты знал… - он с шумом выдохнул и поднял отчаянный взгляд на Тома. – Том, выслушай меня, а потом сам решишь, что делать дальше.
Он крутил в пальцах бахрому шарфа, глядя то на нее, то в сторону. Было видно, что ему нелегко начать об этом говорить. Ветер развевал его волосы, а он невидящим взглядом смотрел на все вокруг. Когда он заговорил, лицо его не выражало ни одной эмоции, а голос звучал ровно и глухо, как будто сам он был далеко отсюда.
- Я всегда видел, как они на меня смотрят. Те, кто знает. Как все они на меня смотрят… Я постоянно видел жалость в их глазах. Жалость и страх. Кто бы ни приезжал в наш дом, куда бы отец ни приводил меня - все уже знали. Они знали, что меня нельзя волновать, что мне нельзя бегать, что со мной нужно быть осторожнее, потому что в любой момент может что-нибудь случиться. Все знали. И взрослые и дети. Они были вежливы, внимательны, но они избегали меня. Они боялись ко мне подходить, боялись дружить, боялись привязываться. Они хотели быть подальше от меня, когда это случится, потому что не хотели, чтобы им было больно. Я их не винил. Я тоже не хотел, чтобы им было больно, - взгляд его стал пустым и стеклянным, он смотрел в пространство перед собой, как будто в нем видел происходившие когда-то события. – Изо дня в день всю мою жизнь меня окружали люди, на лицах которых я читал одно и то же. Блуждая взглядом по присутствующим, они никогда не останавливались на мне; выбирая, за какой сесть стол, они садились с кем угодно, только не рядом со мной. Они смотрели сквозь меня, как будто я уже умер. Даже мои родители. Позже я и сам стал их избегать. Я перестал позволять им подходить ко мне близко, я отталкивал тех, кто мог стать мне дорог. Я показывал, что они мне не интересны, и они уходили, даже когда хотел, чтобы они остались.
Он прикрыл глаза, делая глубокий вздох.
Что-то знакомое Том чувствовал в происходящем, странное ощущение, что это уже было, но не понимал, где мог видеть это.
- Время всегда было против меня. Оно всегда против, для всех, - он опустил голову. - Передо мной на части разлетелась машина, вылетев с трассы. Два парня из моей команды… Мы спорили перед заездом, кто будет первым. Они стали первыми. И я подумал, что их время истекло, но мое еще нет. Зачем чего-то ждать? Чего ждать? То, что должно случиться, все равно случится, ждешь этого или нет. Они не ждали, они не могли этого предвидеть. У них были те, кто любил их, и те, кого любили они. Они могли себе это позволить, почему я не могу? – он больше не смотрел перед собой, теперь его живой и осмысленный взгляд был обращен на Тома, речь становилась пламеннее. - Сейчас я жив, так почему бы мне не жить сейчас? Какая разница, сколько? Главное – как! Разве я могу дать меньше тому, кто рядом со мной? Когда я буду лежать как они, тогда ничто и ни для кого уже не будет иметь значения, но это будет потом. Никто ведь не ждет, я тоже не стану ждать! – он внезапно замолчал, глядя на оторванную бахрому в руке, и продолжил совсем тихо. – Я только хотел быть как все. Я никому не хотел причинять боль… но всегда причиняю ее тем, кто мне дороже других. Я забылся… Я… не должен был. Если можешь, прости меня.
Он снова замолчал.
Том тоже молчал, не зная, что сказать. Билл мог бы просто сказать «Ты сам это начал. Ты сказал, что хочешь иметь право на выбор», но он этого не делал. Он не был ни в чем виноват, но просил простить его.
Волна внезапно нахлынувшего стыда вдруг обдала с ног до головы, заставляя почувствовать себя малодушным трусом.
Он боялся, что будет больно, если вдруг Билл уйдет.
Он боялся, что станет больно, когда Билл уйдет.
Он думал только о себе и не беспокоился, что чувствовал тот, в ком другие давно не замечали живого?
В живом радостном Билле видели только призрака. Его боялись. Боялись любить, потому что боялись потерять, и предпочитали потерять еще до того, как их вынудит на это судьба. Ему купили все, что могли, чтобы не чувствовать вину, но его избегали, предпочитая не видеть, не слышать, не замечать… не умереть с ним в тот момент, когда остановится его сердце.
Том вдруг понял, где видел это. Не то место и не те обстоятельства, но этот голос, умоляющий услышать его… «Обними меня».
Он снова почувствовал себя в огромном зале, и точно так же как и тогда, он не мог ни говорить, ни шевелиться.
- Ты прав, Том. Я был эгоистичен и жесток, думая, что могу просто забыть об этом, - Билл свел брови и смотрел на море. - Я говорил, что ты можешь в любой момент изменить свой выбор, и я не буду тебя винить, если ты уйдешь. Это самое правильное, что ты можешь сделать. И самое лучшее.
Он закрыл глаза и сглотнул.
- Уходи, - «Обними меня».
Глядя сейчас на его бледное лицо, видя плотно сжатые веки и едва дрожащие губы, Том вдруг поразился, насколько был слеп, что не замечал ничего раньше… Во всем мире была только одна вещь, которую боялся Билл. Смерть не страшила его так, как одиночество. Все, чего он хотел, - иметь право быть любимым. Право, которое не мог дать сам себе, считая, что сделает несчастным любого, кто будет рядом. При том, что у него было практически все, ему совершенно нечего было терять… кроме парня, которого он знал чуть больше двух месяцев.
И этому парню, кроме него, уже тоже нечего было терять.
- Пожалуйста, уходи.
Том приблизился к нему вплотную, большим пальцем проводя по губам и подбородку. Билл приподнял ресницы. Большие карие глаза смотрели прямо в душу. В них не было слез, в них было отчаяние. «Обними меня».
- Билл, я никуда не уйду, - начал он тихо, гладя его щеку. - Ты живой, ты дышишь и ты со мной, только это сейчас для меня имеет значение. Я всегда буду с тобой. Я не буду ничего ждать, слышишь? Мне нечего ждать. Я счастлив. С тобой я счастлив – и это все, что мне нужно... Это самая большая ошибка, которую я мог совершить в жизни: быть несчастным всегда из страха стать несчастным однажды, - он легонько поцеловал его в уголок губ и крепко прижал к себе, чувствуя, как затряслись его плечи.
Он просто обнимал его и ничего не говорил, и, лишь почувствовав, что дрожь прекратилась, а пальцы больше не сжимают с силой его куртку, не спеша выпустил его из объятий. Билл поднял глаза и заставил себя улыбнуться, вытирая с лица размазавшуюся тушь.
- Это просто снег на твоем плече…
- Я знаю, - спокойно ответил Том. - Погода ни к черту…
Он чуть улыбнулся, проводя подушечками пальцев по его скуле, и серьезно посмотрел на него.
- Ты же поедешь со мной домой?
Билл кивнул.
- Ты хочешь сегодня ехать?
- Можем остаться здесь, если хочешь…
- Нет, я уже отдохнул, да и ты закончил работать, мне надо только собрать вещи… - его взгляд вдруг остановился, и он перевел его на Тома. – Том… а какая она?..
- Кто?
- Твоя картина.
Том улыбнулся. Гений оставался гением. Какие бы вопросы жизни и смерти не вставали, он не забывал о картинах.
- Она великолепна. Лучшее, что я когда-либо писал, - он подумал немного и добавил. - Чем-то похожа на твое «Сегодня».
- Мое «Сегодня»? - Билл посмотрел на него, закусывая губу, и улыбнулся, опустив глаза. – Она не провисела в галерее и полдня... Первая картина, которую я продал. Я рад, что она у тебя. Поехали, если ты говоришь, что это что-то похожее на нее, я хочу скорее это увидеть.