Глава 19. Что занимает твои мысли?
XIX
В тускло освещённом зале наступила тишина.
Цинь Цзин больше не говорил, его голова бессильно повисла, будто он вновь потерял сознание.
Спустя несколько часов, ворота в зал вдруг распахнулись. Вошли двое старейшин и четверо танчжу. Без какой-либо причины вспыхнули все свечи и вокруг стало светло, как днём.
Мяо Жань подошла ближе к Шэнь Ляншэну и тихо спросила:
– Как ты, сяо-Шэнь?
Все предыдущие семь дней Шэнь Ляншэн не возвращался к своим обязанностям и простоял здесь, без еды и питья. Пусть он и был небывало силён, она не могла не беспокоиться, ведь в конце концов он был лишь человеком.
– Никаких проблем, – он лишь слабо кивнул, не отводя взгляда от человека, закованного в цепи.
...Смотри внимательно, потому что скоро у тебя больше не будет такой возможности, если только ты не собираешься цепляться за его труп до конца своей жизни.
Мяо Жань безмолвно вздохнула и не стала ничего говорить.
На самом деле Цинь Цзин не потерял сознание.
Даже если бы так произошло, он бы очнулся в последний момент.
Спустя столько времени, миг, которого он ждал, неумолимо приближался.
Семена хэту[1], глубоко посаженные в его жилах, просыпались и вскоре принесут плоды випака[2].
--------------------------------
[1] в переводе с санскрита мотив, причина, импульс, в буддизме означает первопричину действия.
[2] – означает действие, то есть следствие, принимая во внимание смысл всей фразы.
---------------------------------
– А ты знал, Шэнь Ляншэн... – почувствовав, что в его венах началось движение, не заботясь о тех, кто был в этом зале, он вдруг заговорил, – что то, чего я в самом деле хотел – было вовсе не твоё сердце.
Как только прозвучало последнее слово, с небес на него полился золотой свет.
Слово за словом, Цинь Цзин активировал буддийскую мантру, которую заучил с детства и которая давным-давно жила в его венах.
Божественное золотое сияние становилось всё сильнее и вскоре поглотило и гроб, и человека, висящего над ним.
– Нет! – двое старейшин первыми бросились к нему, направляя на него своё оружие, но чистый свет Будды безмолвно обратил его в пыль.
Из гроба раздался леденящий душу крик, но уже через мгновение всё исчезло, включая золотые лучи.
Шестеро людей бросились к гробу, чтобы понять, что произошло. Лишь Шэнь Ляншэн прыгнул вверх, разбивая металлические цепи своей ци, и подхватил подающего человека на руки.
Мантра Истребления. Каждое слово требовало плоти и крови в обмен на свою силу. С каждым произнесённым словом тело иссыхало.
Шэнь Ляншэн своими глазами видел, как в слепящем божественном свете с немыслимой скоростью слабело и старело тело молодого человека.
Чёрный шёлк обращался белыми прядями, цветущая юность становилась серыми костями.
Всего лишь миг или два.
То, что упало ему на руки оказалось уже иссушенным трупом.
– Я ошибался... это и правда последний раз.
Стоя одним коленом на земле, Шэнь Ляншэн держал молодого человека последние мгновения. Его разум был пуст. Он смотрел на лицо, лишённое крови и плоти – лишь оболочка, лишь высохшая кожа, обтягивающая кости. Он слышал, как хриплый старческий голос произнёс последние три слова:
– Я люблю тебя.
– НЕТ!
Между тем сущность в гробу была явно уничтожена. Хотя она и приняла человеческий облик, жить дальше не могла.
Двое старейшин преисполнились ненависти и ярости, думая, что Шэнь Ляншэн предал их, и немедленно бросились на хуфу.
Мяо Жань, естественно, тоже была шокирована, но сохранила немного самообладания. Она немедленно заслонила собой хуфу и приняла на себя удары старейшин. Из её рта брызнула кровь.
– Мои старейшины, это не то, что... – у Мяо Жань не было времени перенаправить свою ци; кашляя кровью, она изо всех сил старалась успокоить разгневанных старейшин. Но она заметила, что все взгляды были направлены куда-то ей за спину, так что она, не особо раздумывая, обернулась.
Она увидела, как, держа на руках высохшее тело, Шэнь Ляншэн поднялся, лицо его было неподвижным, как вода в омуте.
В следующий миг все огни в зале погасли. Шэнь Ляншэн направил всю свою энергию, которой хватило бы, чтобы стереть с лица земли горы и перевернуть море, прямо в тело на его руках, немедленно обращая его в прах, который поднялся в воздух облаками пепла.
Такое безжалостное действие ошеломило каждого присутствующего, и они мгновенно и думать забыли о предательстве.
Они ещё не оправились от шока, когда Шэнь Ляншэн пошёл сквозь летающий пепел к воротам.
Один шаг, другой… и вдруг безмолвно рухнул на землю.
Каким бы крепким не было его основание, то, что он простоял семь дней к ряду, а после опустошил своё ядро ци ранило его изнутри.
Когда Шэнь Ляншэн очнулся, прошло два дня. Он был не в тюрьме, а лежал в своей собственной постели.
– А вот и ты, – Мяо Жань сидела за столом, но услышала, как он пошевелился. Она подошла ближе и прямо сказала: – Я рассказала другим о том, что произошло. От начала и до конца. Они больше не станут обвинять тебя в предательстве.
– ...
– Может они и не все поверили, ну так и что? – пробормотала Мяо Жань, пока Шэнь Ляншэн вставал и одевался. – Заместитель главы утратил все своё самосовершенствование, а у подножья горы собрался альянс. Полагаю, за эти два дня они нашли способ обойти нашу защиту. Верить, что ты ценой своей жизни будешь защищать наш орден в последней битве, всё же лучше, чем верить, что ты на самом деле предатель.
– ...
– Что ж, я рада, что ты очнулся. У меня ещё сегодня ночное дежурство. Отдохни немного, ладно?
С этими словами она развернулась, но заметила, что мужчина идёт за ней. Она нахмурилась:
– И куда ты собрался? Сяо-Шэнь, ты можешь перестать заставлять меня так волноваться за тебя?
Лишь спустя какое-то время Шэнь Ляншэн заговорил. Его голос звучал потерянно:
– Тётушка Мяо, можно я останусь с тобой на некоторое время.
Мяо Жань хотелось расплакаться, но её слёзы высохли много лет назад. В конце концов она протянула руку, потрепала его по голове, как делала в детстве, и мягко ответила:
– Тогда пойдём с тётушкой на дежурство. Составим друг другу компанию.
Она была на посту, но дел все равно не было. Альянс боялся объединённых сил заместителя главы и хуфы ордена Син, но сейчас, когда они достигли определённого успеха, не время было торопиться. Гора Футю была коварным естественным препятствием, и соваться на неё ночью было неразумно. Так что вечер был необычайно спокойным.
Шэнь Ляншэн безмолвно шагал рядом с Мяо Жань.
Мяо Жань первой прервала молчание, возвращаясь к предыдущей теме:
– Может быть, мне не стоит это говорить, но, сяо-Шэнь, лучше подумай дважды, хочешь ли ты защищать орден ценой своей жизни.
– ...
– Двое старейшин определённо так и поступят. Другие танчжу и их помощники... Я сомневаюсь, что им дадут уйти, даже если они не захотят биться насмерть.
– ...
– Но, если ты захочешь уйти, у тебя может получиться. Подумай об этом.
– Тётушка Мяо, – ответил Шэнь Ляншэн, – я буду защищать тебя в завтрашней битве.
– Спасибо за щедрое предложение, – она улыбнулась и покачала головой, чувствуя дежа вю. – Сяо-Шэнь, ты помнишь, я рассказывала тебе об одном человеке?
– ... Помню.
– Многие годы назад он сказал, что лучше умрёт, чем увидит меня снова, но в этот Новый год я не смогла удержаться и отправилась взглянуть на него.
– ...
– Он всё ещё жив, у него есть дети и внуки – большая счастливая семья.
– ...
– Его старший внук очень на него похож. Ему сейчас приблизительно столько, сколько было нам, когда мы... – Мяо Жань замолчала, её губы растянулись в улыбке, как будто она думала о чём-то забавном. – Я подумала: «Как интересно», и задержалась, чтобы побыть с ним немного дольше, чем обычно.
– ...
– И знаешь, что? – рассмеялась Мяо Жань. – Он подошёл ко мне, краснея, и спросил, не заблудилась ли я.
– ...
– Это же Новый год! На улицах полно людей, которые спешат на рынок. С чего бы девчонке заблудиться? У него определённо на уме было что-то другое.
– ...
– Но даже его неуклюжая попытка познакомиться была точь-в-точь как у его деда, когда мы встретились.
– ...
– И именно тогда тётушка Мяо почувствовала... – вздохнув, Мяо Жань улыбнулась Шэнь Ляншэну, – что прожила слишком долго.
– ...
– Сяо-Шэнь, не беспокойся обо мне завтра. И я тоже не буду беспокоиться о тебе. Всё на твоё усмотрение.
Они прошли дальше в молчании, но через некоторое время Мяо Жань остановилась, достала из рукава мешочек для благовоний и передала его Шэнь Ляншэну.
– Я подумала и решила, что это должно быть у тебя.
– ...
Думаю, ты прекрасно знаешь, что внутри.
– ...
– Ты правда как сильно ненавидишь его?
– ...
– Просто возьми его. Всё уже случилось. Ты чувствуешь то, что чувствуешь. Не мучай себя больше.
Шэнь Ляншэн принял мешочек. Лёгкий, почти невесомый, он казался пустым.
– Уже почти час крысы. Твоя ядро ещё не совсем восстановилось, тебе лучше пойти отдохнуть.
Сказав это, Мяо Жань пошла дальше. Шэнь Ляншэн развернулся, как ему и было сказано, но вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, он направился к пику горы Футю.
На огненной горе росла мэн цяо, трава красного цвета, которая пряталась под землю днём и появлялась ночью. Другое её название хуай-мэн.
«Легенда говорит, что, держа его, можно увидеть во сне то, что занимает твои мысли. Может быть, тебе стоит взять один лист себе и попробовать самому, Шэнь-хуфа?»
«Ничего не занимает».
Его собственный ответ в тот день всё ещё звучал у него в ушах. Но он прежний никогда бы не подумал, что однажды он всё же пойдёт и сорвёт для себя один стебель.
Он захочет увидеть тот сон.
Увидеть именно то, что занимает его мысли.